Трали-вали - стр. 35

А с другой стороны, именно эти дяденьки, мужики, то есть Рыжего от наказания вовремя избавили, наподдавали Хозяину, не испугались… Привезли к себе на разборку, но не наказали – простили! – накормили даже, потом только в ментовку повезли… Но…

– А немного, это сколько? – тоном «бывалого воробья» поинтересовался Штопор.

– А сколько хотите… – пожал плечами Мальцев.

– До утра, значит?

– Можно и больше…

– Да? А у тебя дети есть?

– Нету.

– А жена?

– Есть.

– А она добрая?

– Она? – Мальцев запнулся… Хороший вопрос. А действительно, какая она, его Алла?

Если отбросить внешние её данные, хотя, как их отбросишь, красивая, улыбчивая, правда в последнее время больше молчаливая, замкнутая… То смотрит на мужа внимательно, исподволь наблюдая за ним, то глаз не поднимет… Работать пошла… В парикмахерский салон… Мальцев не возражал. Напротив, давно хотел, чтобы она дома не скучала, на работу ходила. Отвлекалась… Теперь работает… Правда заметной весёлости не прибавилось. Характер у неё… Раньше считал, хороший, спокойный, хозяйственный, сейчас… Вот сейчас бы так не сказал… В ней что-то изменилось. Настроение часто грустное, близкое к раздражительности. Но не злая она, нет… С чего бы! Но и не… добрая. Последнее Геннадий отметил с удивлением. Потому что открытием это было. Хоть и неожиданным, но верным. Было с чем сравнить. Генка хорошо помнил свою мать, сестру, бабушку… В них не было такой внешней показной красоты, как в Алле, но они были наполнены и нежностью друг к другу и ко всем, и добротой, и сердечностью… Они лучились этим. Генка хорошо это помнил… А здесь… Тепла в его семье не было. Нет-нет, не было. Алла излучала спокойствие, заметную иронию, и равнодушие… Ко всему окружающему, и к мужу, кажется. Мальцев вздохнул. Раньше он такого не замечал. Вернее принимал за некий шарм, своеобразную особенность женского характера, Аллочка, она же такая… красивая! Привлекательная! Желанная! А вот добрая ли она?

Мальцев снова вздохнул, возвращаясь к сути прямого вопроса. Мальчишки и Кобзев смотрели на Мальцева внимательно, ожидали ответа.

– Конечно, – натянуто улыбнувшись, дипломатично выкрутился Мальцев, – она ведь женщина… – Подумал и непонятно к чему обобщил. – А женщины, как известно… Сами понимаете… – Мальчишки не понимали, Кобзев тоже. Мальцев смешался и нашёл выход, заявил. – Так что – всё хорошо. Пошли, орлы?

Мальчики, переглянувшись, пожали плечами, ладно, пошли, почему бы и нет. Только Кобзев правильно понял заминку друга, он тоже боялся реакции Аллочки на такой именно радостный сюрприз.

Вопрос Штопор задал не случайно. Его в людях давно интересовало: почему одни люди добрые, а другие злые? И каких всё же больше? Почему на его пути злые и подлые встречаются чаще? Почему так? Если добрый – это же наш человек, это хорошо. А если нет – он же чужой! Это же видно! Почему тогда с плохими не борются? Почему они живут? Вот Рыжий, Никита, это хороший человек, это видно… Потому Штопор и дружит с Никитой, чтобы Никите легче было. И дядьки-военные тоже, кажется хорошие, а эта – жена рыжего, она кто? Какая? Это важно. Устал потому что Штопор от плохих людей. Устал защищаться, вернее, совсем не успевал…

– Убью, гаденыш!.. – Истерично взвизгивала молодая еще, неопрятно одетая женщина, суматошно дергаясь по маленькой восьмиметровой кухне. – Сколько ты еще мои нервы будешь трепать, сволочь, а? – спрашивала она. – Сколько, я тебя спрашиваю? – звонкая оплеуха, припечатав ухо мальчишки, наполовину выключает из его сознания визгливый голос матери.