Трали-вали - стр. 11

Первое, что бросилось в глаза музыкантам, когда они вошли под крышу рынка, цепкие взгляды торговцев; яркие мелкие рекламные цвета и разнообразные формы продуктов; сутолока; высокий смешанный шум и пряный овощефруктовый запах. Запах особенный, аппетитный, притягивающий, вызывающий активный потребительский интерес, и желание что-нибудь вкусное купить. В крайнем случае, посмотреть на них. Ох, какие они!.. Надо же! Неспешно продвигаясь между рядов, Завьялов внимательно смотрел по сторонам. Гуськом за ним шли его товарищи.

– Караван-сарай, – с непонятной интонацией, коротко оглянувшись назад, откомментировал Валентин. – Тьма народу…

– А продуктов сколько! Ужас! Вот молодцы, торгаши. Полный мажор! Это же всё надо было где-то собрать, привезти… – поддержал Кобзев. – Молодцы! А цены, смотрите… Вот, сволочи! Кто же такое купит? Охренеть!

– Покупают, – меланхолично заметил Мальцев. – Но не все. Я б этих чёрных, поганой метлой из города, и вообще из страны гнал. Не люблю я рынки. Не наш дух здесь. Противно. Не хожу никогда.

– Как же?! А где вы с женой продукты покупаете, разве не на рынке? – спросил Трушкин.

– Да на рынке… Но я в машине обычно сижу, – нехотя ответил Мальцев.

– А чего так? Стережёшь? – механически съязвил Кобзев.

– Ага, стережёшь! – хмыкнул Мальцев. – Видеть я этих торгашей не могу… Сплошной караван-сарай. Словно не Россия, а одна Средняя Азия вокруг. Тьфу! – сплюнул.

– Нет, а мне нравятся рынки, – признался Кобзев. – Особенно запах, шум бодрящий… Столпотворение… Можно поторговаться.

– Ага, поторговаться… – передразнил Мальцев. – Долиберальничаемся мы с ними, отравят они нас когда-нибудь… Если не уже…

– В каком смысле? – создав неожиданный для толпы затор, встал озадаченный поисковик Завьялов. Троица остановилась.

На них наталкивались, их обтекали, обходили… Валентин не замечал. Справой стороны, слевой, с высоко расположенных торговых рядов им кричали: «Падхады дорогой, молодой, красывый, мальчик-дэвочка-а-а! Лубой клубника папробуй… Винаград сматры-ы-ы… яблочки-и-и… А? Всё для тыбя! Дёшево отдам!»

– В прямом… В смысле, в переносном… – не слушая зазывал, отмахнулся Мальцев. – Позже скажется… Когда вымрем… Видите, какие рожи вокруг. Улыбаются, а глаза злые, перевёрнутые… Не нравимся мы им.

– А они нам… Сила действия, равна силе противодействия… – философски заметил Кобзев.

– Ну и сидели бы у себя дома… А приехали к нам – знайте место…

Это да, это конечно! После такого точного заявления, как в «десятку», диспут прекратился. Вопрос иссяк. Их, наконец, столкнули с места… Затор разошёлся, людской поток выровнялся, успокоился, принял все те же непредсказуемые, хаотичные направления. Вновь кружила по рынку толпа пёстро одетых людей с сумками и пакетами: и молодых, и старых, и плохо одетых, и не очень, и худых, и толстых, и… Всяких.

– Ну, что, Валёк, смотришь? Не видно? – спросил Кобзев, свободно идя за широкой спиной товарища. В принципе, в душе он согласен был с Генкой Мальцевым, за прилавками хотелось бы видеть других людей, не таких хитрых. Улыбчивых бы, душевных, радушных, своих, это да.… Чтоб, черноголовых меньше было, не предсказуемых… Но, кто сказал, что торгаш не должен быть себе на уме. Вроде, всегда так было. Но то, что именно эти могут их, горожан, Россиян, отравить, так не мыслил, хотя… Что-то было в этом, жутком, чёрном, мистическом, пророческое. Пожалуй…