Трактир «Ямайка». Моя кузина Рейчел. Козел отпущения - стр. 63
– Пусть другие спешат, чтобы добраться туда до полудня; мы приедем часам к двум, к самой толчее. Выходи из «Ямайки» в одиннадцать. Согласна?
– Я ничего не обещаю. Если не приду, поезжай без меня. Ты забыл, что я могу понадобиться тете Пейшенс.
– Верно. Так что заранее придумай отговорку.
– Вот и мостки через ручей, – сказала Мэри. – Тебе незачем идти дальше. Теперь я найду дорогу. Надо идти прямо через выступ вон того холма, верно?
– Если хочешь, можешь передать трактирщику привет и сказать, что я надеюсь – характер у него исправился, да и язык тоже. Спроси Джосса, не желает ли он, чтобы я повесил пучок омелы над крыльцом трактира «Ямайка»! Осторожно, тут вода. Давай перенесу тебя? А то ноги промочишь.
– Даже если бы вода была по пояс, мне это не страшно. Всего хорошего, Джем Мерлин.
И Мэри смело запрыгала через ручей, держась рукой за запруду. Ее нижняя юбка погрузилась в воду, и девушка подняла ее, чтобы не мешала. Мэри слышала, как Джем смеется с того берега ручья. Однако она пошла вверх по холму, не оглянувшись и не помахав ему рукой.
Пусть попробует потягаться с людьми с юга, думала она, с парнями из Хелфорда, и Гвика, и Манаккана. В Константине есть кузнец, который одним мизинцем его повалит. Джему Мерлину нечем особенно гордиться. Конокрад, обыкновенный контрабандист, мошенник, а в придачу, может быть, еще и убийца. Да, славные люди живут тут, на пустошах.
Мэри не боится Джема, и, чтобы доказать это, она обязательно съездит с ним в его двуколке в Лонстон в сочельник.
Уже смеркалось, когда девушка перешла дорогу и оказалась во дворе. Как всегда, трактир выглядел темным и необитаемым, двери были заперты, ставни закрыты. Она обошла дом и постучалась в дверь кухни. Ей тут же открыла тетя, бледная и встревоженная.
– Дядя весь день спрашивал про тебя, – сказала она. – Где ты была? Уже почти пять часов, а тебя нет с самого утра.
– Я гуляла на пустоши, – ответила Мэри. – Не думала, что он меня хватится. Зачем я понадобилась дяде Джоссу? – Она слегка встревожилась и взглянула на его постель в углу кухни. Та была пуста. – Куда он делся? Ему лучше?
– Дядя захотел посидеть в гостиной, – ответила тетя Пейшенс. – Он сказал, что кухня ему надоела. Он сидит там весь день у окна и ждет тебя. Теперь тебе придется потакать ему, Мэри, говорить с ним ласково и не перечить. Это трудное время, пока он выздоравливает… он с каждым днем будет понемногу приходить в себя и станет очень упрямым, может, даже порой жестоким. Постарайся ему не прекословить, хорошо, Мэри?
Это была прежняя тетя Пейшенс, с нервными руками и подергивающимся ртом; говоря, она все время оглядывалась. Жалко было на нее смотреть, и Мэри отчасти передалось ее волнение.
– С чего бы дяде вдруг захотелось меня видеть? – спросила она. – Вроде бы нам не о чем говорить. Что ему может быть нужно?
Тетя Пейшенс моргала и двигала ртом.
– Это просто его причуда, – пояснила она. – Джосс что-то бормочет и разговаривает сам с собой; не надо обращать внимания на то, что он говорит в таких случаях. Он не в себе. Пойду скажу ему, что ты дома.
И тетушка вышла из кухни и направилась по коридору в гостиную.
Мэри подошла к буфету и налила себе стакан воды из кувшина. В горле у нее пересохло. Стакан дрожал в руке, и она проклинала себя за глупость. Только что на пустоши она была ох какой смелой, но стоило ей оказаться в трактире, как вся ее храбрость исчезла и она снова трясется и нервничает, как маленькая.