Трактир «Ямайка». Моя кузина Рейчел. Козел отпущения - стр. 102
Это был Гарри-разносчик… Джосс Мерлин выругался и распахнул окно.
– Черт тебя побери, ты что, войти не можешь? – крикнул он. – Хочешь получить пулю в кишки, проклятый болван? Ты заставил меня пять минут простоять, словно глухонемой, с ружьем, нацеленным тебе в брюхо. Отопри дверь, Мэри; да не жмись ты к стенке, как привидение. В этом доме хватает неприятностей и без твоей кислой мины.
Как все мужчины, которым довелось до смерти перепугаться, трактирщик переложил вину за собственное малодушие на чужие плечи и теперь бушевал, чтобы успокоиться. Мэри медленно пошла к двери. При виде разносчика она живо вспомнила борьбу на проселочной дороге. Тошнота и омерзение нахлынули с новой силой, и она отвела глаза. Она молча открыла дверь, спрятавшись за нею, а когда Гарри вошел в кухню, сразу же повернулась, направилась к тлеющему очагу и стала машинально подкладывать торф на угли, стоя к гостю спиной.
В ответ разносчик причмокнул губами и указал большим пальцем через плечо.
– Округа бурлит и пышет, – сказал он. – За дело взялись все злые языки Корнуолла, от Теймара до Сент-Айвза. Нынче утром я был в Бодмине; весь город гудит, они там все с ума посходили, требуют крови, ну и правосудия, разумеется. Накануне я заночевал в Кэмелфорде, так там каждый встречный и поперечный размахивал кулаками и обсуждал новости с соседом. Эта буря может кончиться только одним, Джосс, и ты знаешь чем. – Он взялся руками за горло. – Надо бежать. Это наш единственный шанс. На дорогах опасно, а в Бодмине и Лонстоне хуже всего. Я пойду через пустоши и переберусь в Девон за озером Ганнис. Конечно, так будет дольше, но какая разница, если спасаешь свою шкуру? У вас не найдется в доме кусочка хлеба, хозяйка? У меня со вчерашнего утра крошки во рту не было.
Он задал вопрос жене трактирщика, но смотрел при этом на Мэри. Пейшенс Мерлин стала шарить в буфете в поисках хлеба и сыра, нервно дергая ртом, двигаясь неуклюже и думая о чем угодно, только не об угощении. Накрыв на стол, она просительно посмотрела на мужа.
– Слышишь, что Гарри говорит, – взмолилась она. – Это безумие – оставаться здесь; мы должны ехать сейчас, немедленно, пока еще не поздно. Ты сам знаешь: люди тебя не пощадят, они убьют тебя без суда. Ради бога, послушай его, Джосс. Я ведь не за себя боюсь, за тебя…
– Закрой рот! – загремел ее муж. – Я пока еще не спрашивал твоего совета и сейчас не спрашиваю. Я и сам могу принять решение, без того, чтобы жена блеяла у меня под боком, как овца. И ты туда же, Гарри? Побежишь, поджав хвост, только потому, что попы и методисты подняли вой, требуя твоей крови? Скажи-ка, а они доказали, что это мы? Или тебя совесть замучила?
– К черту совесть, Джосс; тут речь идет о здравом смысле. Жизнь в этих местах стала вредна для моего здоровья, и я уберусь отсюда, пока еще есть время. Ну а что касается доказательств, то за последние месяцы мы достаточно натворили дел, чтобы у них было довольно улик. Разве я тебе не друг? Пришел сюда сегодня, рискуя головой, предупредить тебя. Я ничего против тебя не имею, Джосс, но ведь это твоя проклятая глупость довела нас до беды. Напоил нас до одури, и сам напился, и повел на берег, затеял безумное, шальное дело без всякого плана. У нас был один шанс на миллион, и все повернулось чертовски удачно, на нашу беду, слишком удачно. Потому что мы были пьяные и потеряли голову, оставили на берегу вещи и сотню следов. А кто в этом виноват? Да ты, кто же еще!