Тойво – значит надежда. Красный шиш - стр. 50

Да не все, все-таки.

10. Ночь Ивана Купалы в Карелии (продолжение).

Мимо него на коленях, молитвенно сложив руки и сделав скорбные глаза, прошел Тынис. Вокруг сделалось привычно светло, как в Белую ночь, шайтан-машина эстонца шипела и потрескивала, тонкие медные зеркала поблескивали, ни ветерка, ни движения воздуха.

– Куда? – прошипел ему Тойво.

– Я призван! – прошептал ему Тынис, не прекращая двигаться. – Это мой Хозяин. Это мое призвание.

Антикайнен оглянулся и увидел огромного осьминога. Ну, да – осьминогам здесь самое место. А располагался он как раз на том самом месте, где полагалось бы находиться безголовой женщине. Черт, да это же не осьминог – это призрачный рогатый череп с множеством отростков-щупалец. И одно из этих щупалец держит несчастного эстонца за макушку и тащит к себе.

Резко взмахнув рукой, Тойво рассек своим ножом отросток, зацепивший Тыниса, но тут же неведомой силой был отброшен назад на землю. Впрочем, может и сила была ведома – так бывает, если попробовать соприкоснуть одноименные заряды. Рука Антикайнена ощутимо заныла и повисла плетью, нож, зажатый в ладони, выпал. Хотя от него осталась лишь ручка, прочее оплавилось и выгорело.

Он перевернулся на живот и посмотрел в сторону Черепа, к которому медленно приближался эстонец.

– Служи мне – и я тебе открою все сокровищницы мира, – раздался в голове клекочущий голос.

– Мне нужно другое, – также молитвенно держа руки, проговорил Тынис.

– Что, червь?

– Мне нужны Знания, – ответил эстонец. И по тому, как он это сказал, казалось, что знания имеются ввиду с большой буквы.

– Уточним: Знания или знания? – переспросил Рогатый Череп.

– Все! – воодушевился Тынис. – И я всегда буду верным слугой.

– Ты и так верный слуга! – возразил голос в голове, не воспринимаемый ушами. – Смотри!

Тойво тоже посмотрел и скривился от зрелища, открывшегося возле пустых глазниц Черепа.

Кресты, миллионы крестов, самых разных – все они не вполне правильные. Нет, конечно, выглядели они безукоризненно, да вот только наполнение: ложь, злоба и лицемерие – превращала их в подобия орудий убийства, символы того, на котором был распят Спаситель. Бородатые дядьки в черных одеждах трясут дымными горшками, ходят взад-вперед и несут ложь. Бородатые дядьки с белыми полотенцами, накрученными на головах, перебирают пальцами бусинки на нитке и несут ложь. Им внемлют безликие люди, мелко крестят себя «щепотками табака» – тремя собранными в щепоть пальцами, или также проводят ладонями по своим лицам и воспринимают эту ложь, как должное. Черные люди в белых городах, а белых людей в черных городах нету. Белые люди кланяются и размазывают по лицу розовые сопли, черные люди преисполнены достоинства и цвет соплей у них усугубляют. Люди с черной душой призывно машут руками над этими городами и каркают, а громче всех каркают женщины с черными душами.

И у каждого есть своя ость – едва видимое щупальце от макушки до далекого основания Рогатого Черепа. Кажется, что не осталось больше людей без чужеродных отростков, прикрепленных к голове. Кажется, все погибло. Кажется, Самозванец везде. Где же ты, Господи?

Тойво посмотрел вокруг себя – над ним, как змея, вьется щупальце, норовя впиться в голову. Неужели он такой один? Но нет – люди, не затронутые порочной связью с псевдобогом есть, просто их не видно, просто их мало. Просто их становится все меньше.