Тот, кто знает - стр. 34

Увлеченная расчетами, она вздрогнула, услышав совсем рядом знакомый голос:

– Девушка, я перед вами занимал, вы не забыли?

Перед ней стоял улыбающийся Марик с авоськой в руке.

– Прихожу с работы, а меня мама в магазин посылает, говорит, мол, Наташа только что побежала в гастроном, иди скорее, может, она еще в очереди стоит. Удачно я успел, да, Туся? Давно стоишь?

Наташа взглянула на маленькие часики на кожаном ремешке – подарок отца ко дню рождения.

– Минут сорок. Вставай передо мной, всего три человека осталось.

– Неправильно мыслишь. Вот тебе рубль, возьми для нас двести граммов «Любительской» колбасы, а я пойду в молочный очередь занимать.

Так, сменяя друг друга в очередях, они купили все необходимое. Марик левой рукой легко подхватил тяжелую Наташину сумку, а правую согнул в локте:

– Хватайся, а то скользко, упадешь.

На улице и в самом деле было скользко, декабрьский мороз лизал ледяным языком щеки и нос, холодный ветер засыпал в глаза мелкую снежную крупу. У Наташи моментально замерзли руки, и только тут она сообразила, что в пылу беготни из очереди в очередь сунула перчатки на самое дно сумки, и теперь для того, чтобы их достать, нужно останавливаться, ставить сумку на тротуар и выкладывать все продукты. Ладно, правую руку она засунет в карман, а вот что делать с левой, которая так хорошо лежит на рукаве у Марика? Не убирать же ее. Ладно, ради такого случая можно и потерпеть, до дома ведь совсем близко.

Однако Марик почти сразу заметил ее покрасневшие пальцы.

– А перчатки где? Потеряла?

– Они в сумке, я их продуктами завалила, – как можно беспечнее отозвалась Наташа. – Да мне и не холодно совсем.

Он остановился, поставил на тротуар Наташину сумку и свою авоську, снял перчатки и протянул ей:

– Возьми, надень, а то лапки отморозишь. Бери, бери, не стесняйся.

– А ты как же?

– А мне не страшно, у меня, как у всех мужчин, кожа толстая.

– Ты обо всех девушках так заботишься? – весело спросила она.

– Не обо всех, а только о некоторых.

– О каких же?

– О самых лучших.

Сердце ее гулко заухало в груди. Вот он, тот момент, когда удобно и уместно задать свой вопрос. Ну же, Наталья, давай, решайся, еще три шага – и дверь подъезда, где они живут.

– Значит, я – самая лучшая? – осторожно спросила она.

– Вне всякого сомнения, – улыбнулся Марик, открывая перед ней дверь.

– Ты не шутишь?

– Ну какие же могут быть шутки. Все знают, что Наташа Казанцева – самая лучшая девушка на свете, спортсменка, комсомолка, отличница и, наконец, просто красавица.

Они уже начали подниматься по лестнице на четвертый этаж, и Наташа чувствовала, что что-то не так, разговор идет по какой-то совсем другой колее и ведет совсем в другую сторону. Осталось пройти всего три этажа. И она решилась:

– Марик, а ты кого-нибудь любишь?

И замерла в ужасе перед собственной смелостью.

– Конечно, маму люблю, друзей своих люблю, учеников. И вас всех, моих соседей, тоже люблю.

– Я не это имела в виду. У тебя есть девушка, которую ты любишь?

Марик остановился, удивленно посмотрел на нее:

– Вот это вопрос! Даже и не знаю, что тебе ответить, ты меня совсем ошарашила.

– Ответь правду.

– Зачем? Зачем тебе это знать?

– Мне нужно. Марик, пожалуйста, скажи, мне очень важно это знать.

Лицо его стало неожиданно серьезным. Свободной рукой он погладил Наташу по холодной щеке.