Тот, кто знает - стр. 12
– Давай выпьем по пять граммов, сразу полегчает.
Горе Наташино было столь велико, что она даже не сообразила, о чем говорит соседка. Девочка молча сидела на стуле и тупо смотрела, как Ниночка достает из буфета бутылку с некрасивой этикеткой и разливает в две рюмки прозрачную, как вода, жидкость. «Наверное, это водка», – подумала Наташа с полным и даже удивившим ее безразличием. Нина подняла свою рюмку.
– Давай. За любовь проклятую! – провозгласила она.
Наташа залпом выпила содержимое маленькой рюмочки, закашлялась, все так же молча встала и ушла к себе. Выложила на письменный стол тетрадки и учебники, достала ручку и приготовилась заниматься. Очнулась она только часам к пяти, с удивлением обнаружив, что спит, положив голову на руки поверх тетради с упражнениями по русскому языку. Жутко болела голова, отчего-то тошнило, и очень хотелось пить. С трудом поднявшись, Наташа побрела на кухню, чтобы налить себе воды из-под крана.
На кухне Марик жарил яичницу с колбасой. Из стоявшего на столе желтого приемника «Спидола» раздавалась задорная летка-енка, и юноша притопывал ногой в ритме танцевальной мелодии.
– Что с тобой? – испуганно спросил он, взглянув на Наташу.
– Ничего, – вяло ответила девочка.
– Да ты бледная как полотно! Ты заболела?
– Да… кажется.
– Что у тебя болит? Горло? Температура есть?
Марик наклонился, чтобы губами пощупать ее лоб, и внезапно резко отшатнулся.
– Чем от тебя пахнет?
– Не знаю. – Наташа попыталась пожать плечами, но не удержала равновесия и едва не упала. Марик подхватил ее и усадил на табурет.
– Ты что, пила?
Девочка молчала. Марик начал трясти ее за плечи, громко повторяя вопрос:
– Что ты пила? Когда? Сколько ты выпила? Наташа, отвечай немедленно, что ты выпила и сколько?
– Водку… кажется… Не кричи на меня.
– Сколько ты выпила?
– Не знаю… немножко.
– Сколько немножко? Один глоток? Два? Три?
– Не помню. Кажется, два… или три… не помню.
– Где ты взяла водку? У отца?
– Нина дала.
Кухню от входной двери отделял длинный извилистый коридор, но Марик все равно услышал, как чей-то ключ царапается в замке. Он испуганно оглянулся, потом схватил Наташу в охапку и поволок в свою комнату.
– Не хватает еще, чтобы тебя кто-нибудь увидел в таком состоянии, – бормотал он, снимая с ее ног тапочки и укладывая поверх покрывала на свой диван за ширмой. – Лежи тихонько, я на разведку схожу.
– Я пить хочу, – жалобно промычала она ему вслед.
– Я принесу. Не вставай и не выходи в коридор.
Наташа покорно вытянулась на диване. Как только голова коснулась мягкой подушки, ей сразу стало легче, даже тошнота почти прошла. Марик вернулся через пару минут, в руках у него была бутылка из-под молока, наполненная водой.
– Это Рита, – с облегчением сообщил он. – А когда твои родители должны прийти?
– Мама в половине седьмого, папа в семь.
– А Люся?
– Люся придет поздно, она идет сегодня…
Договорить ей не удалось. Обида и отчаяние снова нахлынули на Наташу, сдавили горло, обожгли глаза слезами. Марик был терпелив, он успокаивал девочку, давал попить, принес ей таблетку от головной боли, протирал ее лицо смоченным в воде носовым платком, заставлял сморкаться, гладил по голове и слушал ее горестную историю. С самого начала, с того момента, как Люсин жених достал билеты на фестиваль, а потом сломал ногу. Наташа Казанцева не любила читать, но зато уж что она умела – так это рассказывать: подробно, последовательно, детально, не забегая вперед и ничего не упуская. Марик слушал молча, не перебивал ее, только качал головой, мол, я понял, продолжай. И только в конце переспросил: