Тот, кто знает - стр. 117

– Учусь во ВГИКе, на сценарном отделении.

– Второй курс закончила?

– Первый.

– Почему? – удивился Вадим. – Ты же всего на год моложе меня, я третий курс закончил, значит, ты должна закончить второй. Не поступила с первого раза, что ли? Ты же такая умница.

– Так получилось. Не такая уж я умница.

– Неужели экзамены завалила? – не поверил Вадим. – Ты же отличницей была в школе, сама говорила, я помню. Обманывала небось?

– Да нет. – Наташа рассмеялась, с удивлением чувствуя, как легко и радостно ей с этим, в сущности, чужим парнем. – Просто дурака сваляла. Это на актерское можно поступать с бухты-барахты, приходить на прослушивания, туры сдавать. Если у тебя есть талант – его увидят. А на сценарное нужно работы представить. Ты же не можешь прийти и сказать: здрасьте, я хочу быть сценаристом, только никто не знает, получится это у меня или нет, вы меня поучите пять лет, деньги потратьте, трудоустройте, а там посмотрим.

– Логично, – кивнул Вадим. – А что надо сказать?

– Надо сказать: здрасьте, вот мои работы, посмотрите, пожалуйста, и вынесите свое решение – есть смысл учить меня пять лет сценарному ремеслу или нет. Но об этом надо было еще в девятом-десятом классе думать, а я почему-то решила, что моего «пятерочного» аттестата вполне достаточно для допуска к экзаменам. Короче, после школы я еще год работала в райкоме комсомола, в культмассовом секторе, и писала повести и пьесы.

Со следующего дня у Вадима начинался отпуск, и он собирался уезжать домой в Мурманск, но после встречи с Наташей решил задержаться в Ленинграде, чтобы со знанием дела показать ей все, что, на его взгляд, стоило посмотреть. Несколько дней они провели, расставаясь только на несколько часов, чтобы поспать (привести Вадима в квартиру Вери Гуда Наташа не решалась, хотя была уверена, что Сережа возражать не станет). Наконец настал день отъезда, Наташу на вокзале провожал Вадим, а Инку – несколько человек из «команды» во главе с Вери Гудом.

Когда поезд тронулся, Инка выхватила у Наташи подаренный Вадимом букет цветов, уткнулась в него лицом и расплакалась.

– Ты чего, Инуля? – испугалась Наташа. – Ты же только что такая веселая была, хохотала так, что весь перрон на тебя оглядывался. Что случилось?

– Я два месяца ждала этой встречи… – захлебывалась слезами Инна. – Приехала к нему, трахалась с ним десять дней, а он притащил на вокзал всю эту кодлу, вместо того чтобы хоть попрощаться со мной наедине, хоть последние минуты вдвоем провести. Ну как так можно, я не понимаю! Может, он меня совсем не любит?

– Может, – спокойно согласилась Наташа. – Вполне может и не любить. А может, и любит, только не понимает, как надо себя вести. В любом случае это не повод убиваться.

– Тебе хорошо говорить, тебя Вадим один провожал и вон какой букет подарил, а Вери Гуд даже и не подумал цветы принести. Хоть бы одну ромашечку захудалую приволок, просто как знак внимания… У, ур-род! Ни за что больше к нему не приеду.

– А вот это ты зря, – покачала головой Наташа. – Ты просто неправильно оцениваешь ситуацию. Для тебя твой приезд в Питер и десять ночей, проведенных в постели Вери Гуда, это любовь со всеми вытекающими отсюда последствиями. А для него это совсем другое. Для Вери Гуда твоего секс – это способ дружеского общения. Есть желание – трахнемся, нет желания – так поспим, но на отношения это не влияет. Ты приехала общаться с «командой», ну, допустим, не со всей, а с ее отдельными членами, но именно общаться, то есть разговаривать, обмениваться мыслями и впечатлениями, гулять, болтаться, ходить по гостям. Если при всем этом наличествует секс – то и ради бога, это никого ни к чему не обязывает. Поэтому интимно прощаться с тобой наедине Сереже и в голову не пришло. Ты приехала к «команде» – тебя провожает «команда». И цветы в этой ситуации совершенно неуместны.