Тот, кто умеет ждать - стр. 32

Альберт недовольно сверкает глазами, когда Александр легко касается моей руки горячими пальцами, но молчит, стиснув зубы так, что обостряются скулы. На щеках у него дёргаются желваки. Ланской терпит, как и я.

Мы с ним слишком долго были врозь, чтобы я могла хотя бы его считать своим. Юношеская влюблённость, тайные встречи… Мы никогда не жили вместе – у нас для этого не было ни возможности, ни времени. А сейчас я собираю вещи, чтобы поселиться в его квартире-студии…

Жучки Александр находит. И в этой комнате, и в детской, и на кухне. Натыкали, когда только успели… Ведь чужие здесь побывали лишь однажды, когда забирали Верочку. Или не однажды?.. Но об этом я думать не хочу. Я сейчас готова расплакаться у Ланского на плече, потому что он забирает меня отсюда.

Я готова цепляться за него, лишь бы не быть одной. Эгоистично неправильно втягивать его в мою бездонную космическую дыру, но он сам ведь… а я так слаба сейчас и обескровлена, что хватаюсь за него, как за соломинку. Он нужен мне хотя бы для того, чтобы я не вслушивалась в тишину и в собственное загнанное дыхание, где живут лишь отчаяние и страх.

– Можно разговаривать, – разрешает Александр.

Он выходил куда-то. Видимо, уносил «жучки». Жмурится довольно, напевает что-то себе под нос. Ресницы у него, как у девочки: густые, длинные. А может, это из-за очков так кажется.

– Вспомните, Лада, вы ничего важного здесь не говорили? – спрашивает он задушевно. Теперь он не доктор, а терпеливый психолог. Умеет заглядывать в душу.

– Говорила, – голос у меня хрипит. И накатывает ужас. – Я с Люсей говорила, любовницей мужа. Но не здесь, на балконе.

– Балкон, – щёлкает Александр пальцами и деловито кидается открывать дверь. В комнату врывается холодный ветер.

– Она беременна, – шепчу я Альберту. – Если они до неё доберутся повторно, душу ж вытрясут.

– Не переживай, ладно? – сжимает он мне руку и делает телефонный звонок.

У него это так хорошо получается – быть уверенным и почти спокойным. Он и впрямь моя соломинка. А я клещ – вцепилась, не оторвёшь.

– На балконе чисто, – радостно оповещает Александр, и пружина внутри немного расслабляется. – И я, пожалуй, пойду? Справитесь? – кивает он на мои трусики, и я наконец-то чувствую, как меня кидает в жар. От неловкого смущения, будто мне пятнадцать.

– Всё хорошо, – касается Александр моего запястья своими горячими и нежными пальцами. – У меня шутки дурацкие, не обращайте внимания.

– До свидания, – почти шепчу я и никак не могу поднять глаза.

– До встречи, Лада, – журчит мягким бархатным водопадом его голос, а потом я слышу удаляющиеся шаги.

Почему «до встречи», а не «прощайте»?.. Но об этом я подумала много позже, когда мы с Альбертом покидали эту пустую неприветливую квартиру, где ещё не успел поселиться мой дух. И уже никогда не поселится.

– Поехали по магазинам? – спрашивает Аль. – У нас в холодильнике не просто мышь повесилась, а и тараканы убежали с котомками наперевес. Ну, и заодно купишь всё необходимое. Нужно-ненужные вещи. Девочки любят что-то такое. Для дома.

Он пытается разрядить обстановку, вывести меня из ступора. Он само терпение, а я злюсь беспричинно, готова на нём сорвать зло. Но имя моей неблагодарности – отчаяние.

Мне хочется наорать. Стукнуть его больно. Сказать: как ты можешь сейчас думать о еде, каких-то покупках, когда мне не до этого? Когда время тикает, как бомба на таймере?