Тот, кто приходит ночью - стр. 15
Саша промолчала, а Антонина Павловна наконец-то вышла из палаты.
– Костя? – Саша сразу и набрала мужа. – Меня сегодня выписывают, забери меня через два часа, пожалуйста.
– Как выписывают? – удивился он. – Разве тебе стало лучше?
После этого инцидента с потерей реальности Костя стал общаться с ней как с душевнобольной, очень осторожно, тщательно подбирая слова и с опаской. Когда он приходил ее навестить в палату, Саша часто ловила на себе его испуганный взгляд, словно он ждал, что она сейчас упадет на четвереньки и начнет лаять, а потом разорвет подушку зубами. Он смотрел на нее как на сумасшедшую, и Сашу это одновременно и очень обижало, и злило. Хотя… в конце-то концов он был, наверное, прав, она действительно до сих пор так и не смогла смириться с тем, что все ее воспоминания – это не больше чем дурной сон, и вела себя как чокнутая.
– Да, я совершенно здорова, – солгала Саша, у нее больше не оставалось сил на правду. – Я поняла, что все мои воспоминания – это лишь отголоски моего состояния, когда я была в коме. Теперь все нормально, я знаю, что ты не летал в Прагу!
– Ну, слава богу! – Костя даже рассмеялся от облегчения. – Какое счастье, что ты снова стала собой! Честное слово, ты меня напугала до ужаса.
– Теперь все хорошо, – процедила сквозь зубы Саша, – только забери меня домой!
– Конечно! Я буду через два часа!
Забирать ее из больницы приехали всем составом: Костя с личными вещами, Катерина с букетом цветов и Михаил с ананасом.
– Ананас? – Саша тяжело вздохнула и попыталась выдавить из себя улыбку. – Я не люблю ананасы, – она вздрогнула, – или опять забыла и я их обожаю? Скажите мне честно, я ем ананасы, как картошку?
– Ты их не любишь, – подтвердила Катерина и хмуро взглянула на мужа. – Миша его как символ тебе привез!
– Символ чего? – Саша насупилась. – Как символ моей непроходимой тупости?
– Символ жизнерадостности! – Миша даже смутился. – Ты прости, я не знал, что ты не любишь ананасы! Просто хотел тебя развеселить как-то…
– Да все нормально! – ответил за нее Костя и отдал Саше сумку с верхней одеждой. – Одевайся пока!
Александра отошла немного в сторону, а ее друзья стали испуганно переглядываться.
– Она… что… – прошептал Миша, – она совсем ничего не помнит? – Видимо, он спрашивал Костю, но услышала Саша и обиделась.
– Она помнит, – огрызнулась Александра, – особенно она помнит, как ты ей позвонил, когда потерял Катерину, а потом позвал на ее похороны… – Она осеклась, потому что поняла, что проговорилась! Она же утверждает, что все это не больше, чем сон во время комы… – Я пошутила! – Она взяла себя в руки и неестественно рассмеялась: – Я знаю, что ничего этого не было! Так, веселая шуточка по поводу смерти твоей жены, неужели тебе не весело?
– Мне не весело! Не шути так больше, пожалуйста, – попросил Миша. – Я уже успел испугаться! Думаю, какой домой, если ты такое говоришь, тебе в больнице надо оставаться! Правильно нам Костя сказал, ты совсем… – Он осекся на полуслове, словно понял, что сказал лишнее. – Ну, короче, хватит про это. Пошутила и пошутила!
– Я пошутила! – Теперь Саше стало страшно, она поняла, что придется врать, иначе ее не отпустят домой. – Согласна, шутка идиотская! – Тут она вспомнила, что Миша ей тогда отправил эсэмэс о дате, времени и месте похорон. – А где мой телефон? Ты его привез? – спросила она у мужа; в палате запрещали пользоваться сотовым, но сейчас-то можно. И она очень хотела прищучить этого сукиного сына, Михаила, и ткнуть ему в лицо эсэмэс о месте и времени похорон Екатерины.