Тот, кто меня защитит - стр. 30
16. Глава 16. Покушение
Кажется, ей вообще плевать, куда я везу ее. Она привыкла, что за нее все решают другие, так что мой вызов не исключение.
Я паркуюсь, выхожу из машины, уже привычно огибаю ее, параллельно поглядывая по сторонам, открываю дверь и протягиваю руку Бемби.
С моей помощью Оля спускается и упирается взглядом в собственные ботинки. Как растормошить-то тебя, а?
Взяв ее за предплечье, тяну в сторону старого парка. Олененок не сопротивляется, идет рядом со мной и смотрит себе под ноги.
— На кого ты учишься? — спрашиваю первое что приходит в голову.
На самом деле, я знаю ответ на этот вопрос, но мне надо как-то растормошить Ольгу.
— На дипломата, — отвечает отстраненно, — осенью начнутся занятия.
— Тебя отец уговорил туда поступать?
— Почему? — Оля удивленно вскидывает брови и поднимает на меня взгляд. — Стас никак не вмешивался в мой выбор.
— Ты называешь своего отца по имени?
В городе только недавно прошел дождь, и в парке все мокрое, на дорожках лужи, на листве деревьев капли.
— Я называю его по-разному, — пожимает плечами и перепрыгивает через лужу. — Когда жила в Англии, у нас была легенда, что отец на самом деле никакой мне не отец, а брат мамы. Детскому мозгу оказалось сложно привыкнуть к смене обращений, поэтому меня просили всегда звать его по имени. Когда я стала старше, пыталась говорить «папа», но это слово вообще не прижилось. Более-менее привыкла к «отец». Вот так и повелось: то отец, то Стас. Мне кажется, ему все равно, — девушка пожимает плечами.
— Я так не думаю, — усмехаюсь я. — Север души в тебе не чает. И поверь: ему не все равно, как ты обращаешься к нему. Твоя мать осталась в Англии?
— Она нашла себе нового мужа. Укатила с ним на Филиппины и уже два месяца присылает мне фотографии потрясающих пляжей.
Олененок заметно взбадривается, будто просыпается от долгого сна, даже улыбается, посылая светлые блики по лицу.
— А ты? — спрашивает она и заглядывает мне в глаза.
— Что я?
— У тебя есть семья? — И я спотыкаюсь о нос собственного ботинка, машинально закрываюсь от нее.
Это не тот вопрос, на который я могу ответить. Эта тема под запретом. Табу.
— Нет, — рублю жестко. Не хочу грубить, но по-другому не выходит. — У меня нет семьи.
— Прости, — говорит мягко и опускает взгляд себе под ноги.
Вижу, что ей интересно, хочется задать много вопросов, но она кусает свои охрененные губы и молчит.
— Мой отец умер, а мать… мать лежит в психиатрической клинике. Так что у меня нет семьи в том понимании, о котором думаешь ты.
Мы продолжаем идти по полупустым аллеям, нога в ногу, шаг в шаг. Оля еще более остервенело кусает свои губы и нервно щелкает пальцами.
— Спрашивай, — говорю ей, потому что вижу, как ее распирает от любопытства.
Вот тебе и табу. Не все то табу, что касается Бемби.
Девушка поднимает на меня удивленный взгляд и интересуется аккуратно, боясь спугнуть меня, сорвать наживку с крючка.
— Твоя мама… почему она там?
— Тяжелые наркотики, две попытки суицида, затяжная депрессия… Много причин, — стараюсь говорить ровнее, но эта тема никогда не оставляет меня равнодушным, как бы я ни старался.
— О господи! — Ольга останавливается, прикрывает рот рукой. — Но как так вышло?
Ну вот, зато выдернул олененка из ее собственной пучины переживаний.
— Это долгая история, — не хочу рассказывать ей.