Торлон. Зимняя жара. Боец – Красный снег – Ложная правда - стр. 90

– Я сегодня чувствовал, что вы мне наследника моего принесете, – потирая большие заскорузлые ладони, сказал Хоуэн, отворяя перед гостями дверь в сени и отступая к стене. – Заодно решил помыться на дорожку.

Как и его сын, Хоуэн был невысок ростом, но широк в плечах. Некогда рыжая, как у Хида, шевелюра, не потеряв ни одного волоска, после известий о гибели последнего сына просто перекрасилась, став почти белоснежной. Перехватив ручку корзины жилистой рукой, старик легко поднял ношу к глазам, приподнял одеяльца и заглянул внутрь.

– Не похож, – без малейшей толики удивления или сожаления заявил он и улыбнулся. – Хид тоже поначалу на меня не походил.

– Так мы вам помешали? – спохватилась Шелта, бывавшая тут реже, чем Мев и потому не так хорошо знавшая повадки хозяина.

– Вы мне не можете помешать. – Хоуэн бережно поставил корзину на большой сундук у стены и охотно помог женщинам снять шубы. – Вы – всё, что у меня осталось от моих сыновей. Нет, не можете помешать, – повторил он, распахивая обе двери: одну – в кузню, другую – в жилую часть дома. – Хотите туда, хотите сюда. Можете посидеть с дороги, а я пока покажу ему мои молотки.

С этими словами старик вынул удивленно таращившего на него глазенки внука, прижал к себе и, не слушая возражений матери, шагнул туда, откуда несло сладковатыми запахами металла, сажей и потом.

Шелта взволнованно посмотрела на Мев, но та только плечами пожала и успокаивающе кивнула. Несмотря на весь свой внушительный вид, Хоуэн мухи не мог обидеть, а уж ручного ребенка и подавно. Вскоре они услышали заливистый смех Локлана и добродушное покашливание деда.

– Теперь ты видишь, что зря переживала? – сказала Мев.

– В смысле?

– Он никому кузню не отдаст, кроме нас. У него теперь есть наследник.

Они заглянули в дверной проём и увидели, как Хоуэн держит перед Локланом здоровенный молот, а малыш одной рукой цепляет деда за седую бороду, а другой колотит по твердой поверхности и хохочет от удовольствия.

– Идем. – Мев тронула Шелту за плечо. – Нехорошо тепло выхолаживать.

Они зашли в уютную жилую часть избы и стали греть над очагом окоченевшие на морозе руки.

Мев нравилось бывать здесь. Хоуэн схоронил жену две зимы назад, однако всё тут было настолько чисто и опрятно, что казалось, женская рука никогда не покидала этого дома. Хоуэн, при всей своей открытости и внешнем добродушии не слишком-то доверял людям, и потому даже помощников и подмастерьев не заводил, считая, что настоящий хозяин, а тем более кузнец, обязан делать всё сам. Сыновья пошли не в него, предпочитая перекладывать заботы по дому на жен, а он не чурался никаких дел, сам готовил, сам стирал и даже частенько мыл полы, чего, что греха таить, не любили делать ни Мев, ни Шелта.

– Чем я могу его покормить? – осведомился вскоре появившийся на пороге Хоуэн. – Парень явно поднабрался силенок в дедовской кузнице и проголодался.

– Боюсь, что ничем, – улыбнулась Шелта, принимая посерьезневшего сына. – Он у нас ещё молочный.

– Ну а вы, хозяюшки, что будете? – Старик махнул рукой в сторону стола, на котором стояли словно заранее поджидавшие их блюда, накрытые чистыми полотенцами. – Может, кроку хотите? Я это запросто, по-домашнему.

– Мне, увы, нельзя, – вздохнула Шелта. – А то мы с ним вместе опьянеем.