Топос и хронос бессознательного: новые открытия - стр. 35
(Мы проанализировали сначала 150 отрывков из трех крупных произведений М.М. Хераскова: эпических поэм «Россиада» и «Владимир возрожденный» и стихотворной повести «Бахариана»; кроме того, внутри группы «Поэзия XVIII века», были рассмотрены три стихотворения классика: «Иные строят лиру», «Птичка» и «Песенка» в сравнении (применялся корреляционный анализ) с 284 отрывками и полными текстами других жанров и авторов – см. таблицу № 5.)
Михаил Матвеевич – лидер сбалансированности, обладатель наитончайшего внутреннего слуха среди авторов XVIII века и предыдущих веков (собственно, благодаря ему мы и смогли обнаружить этот интересный параметр). Херасков задал направление ускорению: в следующем веке его немного опередит А.С. Пушкин (самое сбалансированное произведение XIX века нашей выборки – поэма «Руслан и Людмила»), в XX веке появится новый рекорд (чемпион баланса – поэма «Василий Теркин» А. Твардовского), в XXI веке баланс еще больше увеличился – в новом жанре двустиший. (Тут для анализа мы взяли уже 3159 произведений или их отрывков как художественной литературы, так и документальной.)
Вероятно, абсолютная сбалансированность того или иного отрывка текста является своеобразным способом подчеркнуть то, что важно автору, на что он неосознанно хочет обратить внимание читателя. Это ключевые, опорные моменты сюжета и, иногда, финал произведения.
Вот, абсолютный баланс показывает важное – и установки, жизненные цели героя, и зашифрованные три заветные карты: тройку, семерку, туз: «Расчёт, умеренность и трудолюбие: вот мои три верные карты, вот что утроит, усемерит мой капитал и доставит мне покой и независимость!» (Код карт как азартной игры: 3+4,2).
Анаграмматический слой затекста в этом пушкинском отрывке содержит и диагноз-прогноз «ум умер», и карточные термины: «тус» (туз), «масть», и секрет высокого искусства, внутри привычного для автора ландшафта: «ими мирит ритм Мойка»: оно «аставит непакой и низ».
Но, увы: «Две неподвижные идеи не могут вместе существовать в нравственной природе, так же, как два тела не могут в физическом мире занимать одно и то же место. Тройка, семёрка, туз – скоро заслонили в воображении Германна образ мёртвой старухи» (Код 4,2).
Про роковой проигрыш и помещение Германна в обуховскую больницу будет рассказано уже в «обычных» отрывках: про игрока Пушкин-игрок выговорился.
А мы углядели (с помощью анаграммы) еще одну тему «Пиковой дамы»: искусство как альтернатива роковой игре. Они оба живут в 3 семантическом поле: конкуренты?
«Но дружбы нет и той меж нами. / Все предрассудки истребя, / Мы почитаем всех нулями, / А единицами – себя. / Мы все глядим в Наполеоны; / Двуногих тварей миллионы / Для нас орудие одно; / Нам чувство дико и смешно» (А. Пушкин «Евгений Онегин»).
Код тут 1+4,2 – функция поля в среднем регистре («отбор из наличного») оказывается извращена: отбор-то давно совершен – Я, как единица пред нулями, больше всех. Всегда.
И текст проваливается в нижний регистр.
Рассмотрим, как представлен концепт рассказа «Сон смешного человека» Ф. Достоевского (что там захотел подчеркнуть автор). О ком он больше будет говорить – о герое, или, тайно, о себе?
Отмечено, подчеркиванием, не то, что над героем смеялись (или ему казалось, что смеялись), а впадением им в депрессию: «Мало-помалу я убедился, что и никогда ничего не будет. Тогда я вдруг перестал сердиться на людей и почти стал не примечать их» (код 1+4,2). Кризис у героя; куда он его заведет?