Топить в огне бушующем печали. Том 2 - стр. 30
В переулках пахло мхом и сыростью. Чужаку здесь в них легко заблудиться: многие оканчивались тупиками. В одном таком тупике, упираясь взглядом в светло-серую каменную стену, преградившую ему путь, остановился господин Нянь.
Опустив руку в карман, он, не оборачиваясь, произнес:
– Дружище, ты всю дорогу меня преследовал. Выходи, давай на тебя посмотрим.
Взгляд Шэн Линъюаня упал на его запястье – человек неизвестно когда успел перевернуть часы циферблатом вниз, к руке. Старинный латунный компас на задней стороне часов теперь смотрел вверх. Игла больше не смела указывать на Шэн Линъюаня, но по-прежнему коварно ходила кругами. Ее плутоватое поведение вдруг напомнило Шэн Линъюаню одного старого, но не доброго знакомого.
Неудивительно, что и дух, которым веяло от этой штуковины, казался ему знаком. Он понял: перед ним была вещь, сработанная когда-то мастером-литейщиком из клана гаошань.
В воздухе ни с того ни с сего возникла черная дымка, до господина Няня донесся мягкий мужской голос, который спросил:
– Ты из последних гаошань?.. Их потомок?
Слова «последних гаошань» Шэн Линъюань произнес на древнем языке, поэтому господин Нянь его не понял. Но в тот же миг, как он увидел клубящуюся черную дымку, спина его сама собой напряглась, а в душе вдруг возникло острое чувство опасности.
Господин Нянь прекрасно разбирался в порядках криминального подполья, был там не последним человеком и хорошо знал, когда любопытство кошку губит.
Он не стал ждать появления того, кто или что скрывается за черной дымкой, мгновенно принял решение и перешел к действиям: выдернул руку из кармана, бросил наземь уже активированные «Врата межпространственного перемещения» и шагнул в них.
– Уже уходишь? – Шэн Линъюань не собирался позволить ему уйти. Сам он не шевельнулся, но окутавшая его с ног до головы черная дымка обратилась острыми когтями и крепко вцепилась в край магического построения, который тут же начал истончаться, словно под действием коррозии. Выброс энергии огромной силы поднял ураганный ветер, в округе у всех открытых окон разом вылетели стекла. В тупик кубарем выкатился электротрицикл, но обломки не успели еще упасть на землю, как с неба обрушился разряд молнии и перерезал когти черной дымки. Шэн Линъюань резко отступил на полшага. Врата загудели и исчезли. Вместе с ними пропал и господин Нянь.
Из дома, где ураган только что побил окна, послышался шум. Немного погодя какой-то человек, беспрестанно бранясь, высунулся из окна. Увидев в тупике длинноволосого мужчину и случайно встретившись с ним взглядом, он мигом онемел. Простояв в оцепенении несколько секунд, человек в страхе скрылся в комнате и больше не смел издать ни звука.
Шэн Линъюань отвел взгляд и посмотрел на обуглившиеся кончики пальцев.
В конце концов, он сам запечатал Чиюань, так что сейчас, можно сказать, расхлебывает кашу, которую сам же и заварил. Но тучи сгущались со всех сторон: кто-то втайне проводил ритуалы жертвоприношения, призывая демонов-мо. С Алоцзинем, по крайней мере, он разделался – как-никак, в шаманских чарах Шэн Линъюань разбирался несравнимо лучше, чем юный старейшина-неуч, да и сам Алоцзинь в свое время тоже был запечатан им. Тем более тот, кто проводил Темное жертвоприношение и пробудил Алоцзиня, был лишь низкопробной подделкой, в нем не было и капли шаманской крови – именно поэтому Алоцзинь-жэньмо оказался гораздо слабее, чем мог бы быть.