Тоннель - стр. 20

– Доктор есть? – наконец спросил кто-то. – Нет, серьезно, ему помощь нужна, есть тут доктор?

– В скорую позвоните, – мрачно ответили ему.

– Очень смешно!

– А похоже, что я смеюсь?

– Пропустите, – раздался голос. – Пожалуйста, дайте пройти, я доктор.

Люди охотно задвигались, расступаясь, и выпустили к опрокинутому мотоциклу невысокого щуплого человечка с пластиковой кошачьей переноской в руках. Того самого, сразу вспомнил Митя, которого светловолосая женщина-Терминатор выхватила из бегущей толпы и затащила за автобус. Еще пара часов, и мы все тут будем знать друг друга в лицо, подумал он невесело. Человечку с переноской тоже явно было не по себе. Он поставил свой громоздкий ящик у стены, опустился на корточки возле неподвижного мотоциклиста и потянулся к шлему, но в последний момент замер. Забрало было непрозрачное, отражало желтую потолочную лампу, и казалось, маленький доктор надеется, что под ним не будет лица и нарядный шлем просто наполнен пластмассой, как цветной шар для боулинга.

– Извините, – сказал он хрипло. – Я стоматолог, у меня такое нечасто.

Он сдвинул-таки зеркальную шторку и заглянул внутрь. Потрогал шею мотоциклиста чуть ниже уха и наконец встал и развел руками.

– Боюсь, я ничего не могу сделать, он умер. Нам, наверное, и правда лучше всем вернуться.

А после поднял свою переноску, погладил решетку и, бормоча извинения, начал протискиваться сквозь толпу.

Дальше пошли молча.

ПОНЕДЕЛЬНИК, 7 июля, 01:13

Расталкивать людей было неловко, так что Асю и Сашу он догнал уже почти у самой Тойоты. Лица у обеих были утомленные и бледные. Аська отчаянно зевала и, казалось, сейчас заснет прямо на ходу.

– Где ты был? – спросила Саша.

– Помочь надо было кое-кому, – сказал Митя виновато. – Прости.

– И как, помог?

Никакого упрека не было в этом вопросе, никакой иронии даже. Она умела так спрашивать – ровно и без оценки, с абсолютно нейтральным интересом, за это ее и ценили на работе. Безупречный, объективный интервьюер, рядом с которым ты всегда говорил больше, чем собирался, и, если в результате чувствовал себя говном, ее упрекнуть было не в чем, она тебя никак к этому выводу не подталкивала.

Устал я просто, подумал Митя. Три километра в одну сторону, потом в другую, и жара еще эта.

– Мама тебя убьет, – сонно сказала Ася и опять зевнула.

– Сейчас мы тебя спать положим сзади, – бодро сказал он. – А с мамой я поговорю. Ну пропустишь зубного завтра, в конце концов. Кто же знал, что так выйдет?

Тойота стояла обиженная, с распахнутыми дверцами, но внутри все было не тронуто. Судя по всему, ни на Сашину сумку, ни на Аськин расстегнутый рюкзак и забытый на заднем сиденье телефон никто не позарился, и все-таки обе сразу забрались внутрь – одна вперед, другая назад, проверять вещи. Снаружи слышно было, как Саша вежливо предлагает Асе выпить воды и как Ася вежливо отказывается, потому что не хочет пить, спасибо большое, и Митя сразу почувствовал, что в машину ему не хочется совсем, а вместо этого, наоборот, нестерпимо хочется курить. Он сел прямо на асфальт, прислонившись спиной к тойотиному пыльному борту, вытащил из кармана пачку «Винстона» и щелчком выбил сигарету.

Впереди жена-Патриот деловито копалась в багажнике УАЗа, шуршала целлофаном. Левую руку она согнула в локте и яркие пакетики чипсов, яблоки и бутылки цветной газировки складывала прямо себе на грудь. Вид у нее был неожиданно пляжный, словно она вот-вот вытащит из багажника одеяло, крем для загара и надувной круг. А может, и кастрюлю с борщом, завернутую в полотенце. Дети нетерпеливо скакали рядом, как голодные маленькие птицы.