Тонкий лёд - стр. 32

Старый привратник вернулся назад, подал диару мой саквояж, и его сиятельство, подобно обычному грабителю с большой дороги, открыл его и сунул внутрь свой не в меру любопытный нос.

– Итак, – начал он, – дюжина носовых платков… Что еще? Гребень без двух зубцов… пудреница. Пустая? – на меня воззрились с недоумением.

– Там зеркальце, – пролепетала я.

– Зеркальце? – переспросил д’агнар Альдис.

– Оно красивое, – я смущенно потупилась.

– Хм… – подвел итог нашей беседе диар и продолжил возмутительный досмотр моих вещей. – Старый штопаный плащ. Тоже ваш любимый?

Признаться, сама не знаю, зачем его взяла. Скорей по рассеянности, однако теперь я чувствовала необходимость отстоять несчастный плащ, но…

– Отдайте собакам на подстилку, – мой плащ полетел в руки Эггера. – Платки туда же. Это что? – диар вдруг забрал обратно плащ и платки, запихнул их обратно, захлопнул саквояж и вручил его привратнику. – Все сжечь.

– Сжечь? – уточнила я, получила в ответ величественный кивок и пришла в крайнюю степень возмущения. – Ваше сиятельство, я против! Это мои вещи, и я…

Не произнеся ни слова, диар снова забрал саквояж у Эггера, добыл из него пудреницу и вручил мне.

– Вот ваше красивое зеркальце, такого в перечне точно не было. Так и быть, я готов с ним жить под одной крышей. Остальное сжечь.

– Д’агнар Альдис!

– Агнара Берлуэн, не испытывайте моего терпения, – сухо ответил мой жених. – Вы и так издевались над ним целый час. Прошу.

Мне подставили локоть, собственноручно водрузили на него мою ладонь, накрыли второй сиятельной дланью, чтобы не вздумала сопротивляться, и самым возмутительным образом утащили вниз, где меня уже ждала моя родня. После едва ли затолкали на Золотце и объявили поистине королевским тоном:

– Выезжаем.

И мы выехали. Сиятельный диар, я и Арти отправились в путь верхом, папенька и близнецы – в коляске. Продвигались неспешно, торопиться было некуда. Младший агнар Берлуэн негромко беседовал с сиятельным диаром. Сестры за нашими спинами оживленно обсуждали наше гостевание в поместье д’агнар Альдиса, папенька увещевал их вести себя приличней, и только я оставалась молчалива.

То, что мои сборы продлились столь долго, имело основание. Я нервничала. Диар вез нас к себе за несколько дней до бала, на котором он собирался представить меня свету и огласить нашу помолвку, чтобы я успела привыкнуть к поместью и чувствовала себя на приеме более уверенно. Мне надлежало познакомиться с прислугой, с самим поместьем, с усадьбой диара, где мне предстояло вскорости жить постоянно. И я бы может даже восприняла эту поездку как развлечение, но мои учителя уже ожидали меня в доме д’агнара Альдиса, и как раз отдыхать и развлекаться мне никто не собирался позволять.

Я чувствовала себя неловко. На глазах прислуги их будущая хозяйка будет выслушивать нотации от учителей, словно малое дитя. Как станут они относиться ко мне? И что скажут агнары, когда это дойдет и до них? Я была практически уверена, что слуги его сиятельства могут проболтаться, и тогда ко всему прочему меня обвинят в необразованности.

– Сестрица, ты мрачнее тучи, – заметил Артиан, прерывая разговор с диаром.

– Все хорошо, – как можно более независимо ответила я.

– Агнара Флоретта успела найти новый повод для своих опасений? – мой жених сказал это таким тоном, будто меня рядом не было вовсе.