Томка. Тополиная, 13 - стр. 18
Однажды Томка после занятия спросила ее: «Татьяна Валерьевна, а почему у вас нет детей?». Таня, ничуть не смутившись, ответила, что для этого нужно выйти замуж. «А почему вы не замужем?» – «Потому что мне не хочется». Томка была озадачена, думала об этом весь вечер, а у меня закрались сомнения в традиционной сексуальной ориентации Татьяны…
Не знаю, но почему-то именно об этом я подумал сейчас, глядя, как Татьяна пьет кофе и ест пирожное, подхватывая кусочки маленькой ложечкой. Ведь у меня не было ровным счетом никаких оснований считать ее лесбиянкой. Да и какое мое собачье дело, если уж начистоту?
– Мы потратим минут десять на светские беседы или сразу приступим? – спросил я.
– На светские беседы нет времени, у меня до следующей лекции всего сорок минут.
– Тогда я тебя очень внимательно слушаю.
Она отодвинула блюдце с недоеденным пирожным, взяла кофе.
– Даже не знаю с чего начать.
– С любого места. Вот хоть с этих гвоздик.
Татьяна кивнула и посмотрела на часы.
5
Опять чертовщина какая-то, вот что я вам доложу с офицерской прямотой! Либо же всему есть объяснение, которого я, признаться, пока не вижу.
Но обо всем по порядку…
Этой ночью Татьяна также не могла сомкнуть глаз. Уснула лишь ближе к часу. Сновидений она не помнит, но из пуховой перины забытья ее вытолкнул телефонный звонок. Ударил по ушам мелодией рингтона, который в других обстоятельствах навевал приятные чувства, но посреди ночи сработал как выстрел из базуки. Часы на дисплее музыкального центра показывали 03:18.
Татьяне казалось, что вечером, укладываясь в постель, она выключила у телефона звук. Точнее, она была уверена, что выключила!
Она протянула руку, перевернула телефон дисплеем вверх. «Номер не определен» – гласила иконка на дисплее.
– Блин, – пробормотала Таня, и по спине, от шеи до татуировки на пояснице, побежали мерзкие холодные букашки.
Такого сообщения она еще ни разу не получала. Очевидно, что ничего сверхъестественного в нем не было – просто звонивший запретил определение собственного номера, – но в сочетании с необычным временем и кромешной тьмой это производило пугающее впечатление.
Татьяна взяла телефон в руки, подержала немного. Глубоко вдохнула. Выдохнула. Нажала кнопку приема вызова
– Алло.
Тишина в ответ. Но кто-то дышал. Дыхание было размеренное, глубокое и отчетливое.
– Алло, говорите! – повторила Таня уже с раздражением. Кто бы он ни был, этот идиот, нельзя звонить посреди ночи и молчать! Напугал своим звонком – говори дело и докажи, что имел серьезные причины, или пошел к черту. – Вас не слышно!
– Да, – со вздохом прошептали в ответ.
Таня обомлела.
– Не поняла?
Глубокий и режущий вздох повторился, и затем так же шепотом, но уже отчетливо прозвучало:
– Запереть девчонку в комнате… Запереть…
– Что? – Таня осеклась. Она вдруг поняла, что задавать вопросы бессмысленно.
Трубка еще дышала несколько мгновений, а потом очень буднично и без всяких предупреждений умолкла. Не было даже прощальных коротких гудков.
Таня бросила телефон на диван, вытерла пот со лба, снова посмотрела на часы.
3:17…
– Ты на ночь принимаешь снотворное? – спросил я.
Таня не обиделась, просто отрицательно покачала головой.
– А я пью. Точнее, вчера выпил.
– Думаешь, у меня глюки?
– Нет, не думаю. Мне про тебя Мякуш рассказывала много хорошего.