Томка и рассвет мертвецов - стр. 20

Время от времени ему удается отключаться, но эти отрезки сна невыносимо коротки. Он заворачивается в тонкое одеяло, вытаскивая голые ноги, затем натягивает его на голову. Потом ложится на спину. Он не любит спать на спине, но это единственная поза, которая даже в похмельном бреду может гарантировать забытье.

Он замирает, замедляет дыхание. Погружается в дрему.

Спустя время вновь просыпается. Фонари светят за окном, там все еще сумерки. Он решает больше не мучиться. Поднимается на локтях, садится.

Чужая квартира. Маленькая комната. Он лежит на диване-раскладушке. Один. На полу у противоположной стены кто-то спит на надувном матрасе. Он оглядывается. Дверь в комнату закрыта, но он слышит звук работающего холодильника. Незнакомое жилище кажется уютным, здесь тепло. Может, набраться смелости и сгонять на кухню? Нестерпимо хочется пить, он не выдержит до утра, не дождется любезного разрешения хозяев поправить здоровье рассолом.

Изгой откидывает одеяло и из одежды на себе обнаруживает только трусы. Чертовски несвежие, слипшиеся от пота. Кто-то заботливо повесил его одежду на спинку стула у изголовья дивана. Он не припомнит, чтобы раздевался сам. Он вообще мало что помнит – лишь тех двоих незнакомцев, которых принял за уличных грабителей. Возможно, он в них ошибся.

Лежащий на матрасе человек шевелится, переворачивается на другой бок. Простыня натянута на голову, так что он не может узнать, кто делит с ним комнату. Ну и ладно.

Он снова опускается на диван. Несколько минут, проведенных в сидячем положении, приносят небольшое облегчение. По собственному горькому опыту Изгой знает, что из состояния «похмельного отчаяния» выводят только активные действия. Пока ты лежишь пластом и жалеешь себя, ничего хорошего не жди. Нужно встать, умыться, заварить крепкого чая, немного подвигаться, выйти на свежий воздух. Лишь тогда полегчает и, как обещал Довлатов, жизнь обретет сравнительно четкие контуры.

Но он не может позволить себе свободу действий в чужом доме. Он вообще не знает, где находится и почему.

Ладно, полежим, потерпим. Нам не впервой.

К своему удивлению, он все же заснул, и вожделенные полтора часа сна произвели благотворное действие. Он даже проснулся не сам – его разбудили.

На краю дивана сидит девушка. Брюнетка лет двадцати с небольшим, с волосами до плеч, в белой футболке и черных бриджах. Смотрит на него с любопытством. За мгновение до того, как он разомкнул веки, она погладила его по плечу.

– Кхм, – говорит Изгой.

– Привет.

Голос девушки звучит райской музыкой. Он давно не слышал ничего столь прекрасного.

– Привет. – Увы, из его горла вырывается хрип. Он прокашливается и повторяет попытку: – Доброе утро.

– Точно доброе? – улыбается девушка.

– Пока не знаю. Вы мне расскажете.

Она нежно хлопает его по ноге чуть выше колена и поднимается. Подходит к окну, распахивает шторы, впуская в комнату утренний свет. Изгой отмечает красивую точеную фигурку. Когда она оборачивается, он едва успевает отвести глаза.

– Ты хоть что-нибудь помнишь?

Врать не имело смысла. Он не помнит ни черта, как будто ночью его снова чем-то напоили.

– Понятно, – говорит девушка, отзываясь на его молчание. – Я Маша. Я тут живу. Снимаю квартиру вместе с Максом и Славой. Макс – мой двоюродный брат.

Она делает паузу, которая Изгою почему-то кажется многозначительной, поэтому он уточняет: