Только правда, только хардкор. Том 1. - стр. 14
В-общем, место это было богатое на впечатления. Время от времени здесь появлялось что-то новое, и даже просто пройтись здесь было интересно и познавательно.
Ну что касается меня, то мне все это, конечно не так уж интересно и познавательно: ну какое мне дело с того, что на углу открылся новый европейский секонд-хэнд или фирменный магазин часов. Хотя, иной раз… Вот, например, художники со своими картинами стоят, интересно все-таки посмотреть…
Я вообще люблю думать в динамике, когда мимо проносятся какие-то пейзажи… А сидеть на месте и смотреть в одну точку – это, конечно, не для меня. А вот и лоточники со своим нехитрым товаром. Стоят себе возле очередного забора… Пока еще забор стоит.
Вчера оказалось, что меня в этом городе уже ничего не держит. Ну, как сказать, не держит… Может, я к нему уже и прикипел… Родной все-таки. Хотя приятных воспоминаний мало…
Но, теперь-то, наконец, я смогу уехать. Куда захочу… И на столько времени, насколько посчитаю нужным.
Надо бы, конечно, к матери съездить. В Джизак. Сколько же я там не был? Хотя оставаться там мне почему-то не хотелось. В институт востоковедения поступать – батенька, возраст уже не тот. Да и мать… Опять начнет меня женить… Что за предрассудки?! В конце концов, живем в двадцать первом веке.
Но, с другой стороны, отец. Уссурийск… Это чертовски далеко. Где-то там, немного не доезжая до Владивостока. Часа полтора. Брррр… Как он туда добрался?!
Занятная статья… Какие-то гоблины в этом самом Уссурийске, в электричке… Наверное, той, которая до Владивостока идет. В-общем, в электричке поздно вечером вознамерились они приставать к какой-то женщине. Ну и защитничек, естественно, выискался. Какой-то неухоженный, грязный, бородатый, с клюкой и котомочкой. Короче, вылитый бомж… Ну они его, естественно, обматерили, послали подальше и посоветовали заткнуться, если он не хочет со своей палочкой в заднице вылететь из вагона на полном ходу. Но бомж затыкаться не хотел… Гоблины метались по всему вагону от его палочки…
Я поначалу не понял, причем здесь отец. Но Карнаухов мне и рассказал. Оказывается, я многое о своем отце не знал. А у него оказывается особенность была. Какой-то сдвиг по фазе после службы в вооруженных силах. Если его сильно оскорбить или напугать, если, например, угроза для жизни какая или что-то в этом роде, он полностью терял контроль над собой. Становился агрессивным, силища откуда-то бралась неимоверная, страх полностью исчезал, и… В-общем, дело могло дойти и до смертоубийства…
В Уссурийске, правда, смертоубийства не было. Даже травм серьезных не было. Все что было – это пару синяков и… Ну сами понимаете. Если выражаться буквально, акт непроизвольной дефекации на почве полученного стресса. У всех четверых нападавших. На почве чего у всех четверых возникли серьезные психологические проблемы – вплоть до потери смысла жизни…
Странно все это… Вот и Карнаухов вчера говорил, что странно. Странно, что никого не пришил…И даже не покалечил. Хотя, говорит, нутром чую, что это он, Саша Нагорный. Вот этот его убийственный дух, сказал, я его даже через газету чую. Мне, мол, одного раза хватило, чтобы его на всю жизнь запомнить.
Ладно… Это, как говорится, что есть, то есть.
Дальше… Вся эта мутная история с его якобы исчезновением. Вот с чем надо разбираться. Вот с чего надо начинать. Иначе уеду я из этого Уссурийска так же, как и приехал. То есть ни с чем…