Токей Ито - стр. 26

– Дэн Моррис и Длинное Копье шайенн.

Один вольный всадник по просьбе курьера Питта отправился к коменданту и спешно вернулся, сообщив, что Моррису и его спутнику рады в форте и что их тотчас же примут. Поэтому их обоих вместе с Питтом впустили в форт.

– И вы тоже идите со мной! – покровительственным тоном пригласил Питт обоих скороходов, Боба и Джека. – Вы же служили у нас, значит можете переночевать в конюшне.

Боб Курчавые Волосы вопросительно посмотрел на Джека-понка. Тот, казалось, не возражал, и оба приняли приглашение Питта. Прибывшие разделились. Питт проводил Морриса к коменданту. Длинное Копье с помощью скороходов отвел животных в конюшню. Индейцы и негр не обменялись ни единым словом. Когда лошадей разместили в стойлах, Длинное Копье удалился. Боб и Джек отыскали чистую солому и зарылись в нее в углу конюшни. Оба они сильно устали.

Это происходило еще ранним утром. Около полудня в конюшню снова явился шайенн Длинное Копье, посмотрел, отдохнули ли кони, и подошел к Джеку и Бобу.

– Далеко Летающая Птица, Желтая Борода, Священный Жезл хотел бы нарисовать Джека-понка.

– Бумагу и краски мул сейчас таскает на спине где-то на берегу Миссури, – ответил Джек. – Художник Моррис Желтая Борода желает, чтобы я вернулся и поймал мула?

Длинное Копье опустил глаза.

– Ты идешь или нет? – только и спросил он.

Понка, недолго думая, отвечал:

– Иду.

Быстрым движением он встал с пола и последовал за шайенном.

Длинное Копье провел понка через двор к деревянной башне, а потом на второй этаж. Когда он распахнул дверь, взгляду предстала светлая комната, которая могла служить караульней, но сейчас была отдана в распоряжение художника. Моррис сидел за столом. На нем была одежда с чужого плеча, сидящая скверно, однако сшитая из дорогой ткани. Он читал какие-то бумаги, лежащие перед ним на столе.

Он поднялся, чтобы, как полагается, поприветствовать своего гостя понка, пригласил сесть, а когда тот занял предложенное место, Моррис и Длинное Копье тоже сели за стол. Моррис предложил индейцам табак. Понка и шайенн набили трубки. Когда они затянулись трубками, а художник закурил хорошую сигару, наверняка подарок коменданта, они не тотчас же приступили к беседе. Из окна комнаты открывался вид на всю территорию форта и далее, на холмистые окрестности. Все трое посмотрели в окно, а потом сдержанно, украдкой, поглядели друг на друга.

Художник взял маленький лист бумаги, написал на нем что-то и подтолкнул его понка.

Тот прочитал: «Харри Токей Ито». Он смял лист, высек огнивом искру и сжег записку.

– Чего ты от меня хочешь? – спросил он художника.

– Мы никому ничего не скажем.

– Знаю. Иначе вы бы сейчас еще плавали в Миссури.

– Я просил тебя прийти.

Художник явно подыскивал слова, способные вызвать доверие у гостя, раскрашенное лицо которого скрывало любые чувства.

– Впервые мы встретились тринадцать лет тому назад. Тогда ты был мальчиком в вигваме своего отца Маттотаупы, прекрасного человека, с которым я познакомился у вас, дакота. Мы виделись еще раз или два. Твой отец был изгнан из племени; бледнолицые погубили его своим бренди, а ты, девятнадцатилетний, пошел к нам служить разведчиком. Теперь тебе двадцать четыре, и ты вождь своего племени. А что сталось с твоим отцом?

– Бледнолицый по имени Джим, этот лис, который называет себя также Фредом Кларком, убил моего отца и снял с него скальп. Мертвого он скормил рыбам.