Точка зеро - стр. 48

– Не промахнусь, черт побери. Мы сейчас устроимся на ночь, будем наблюдать за стариком. Полагаю, завтра он снова отправится на базу встречаться с новыми людьми. А сегодня вечером больше уже ничего не произойдет…

– Проклятие! – выругался Клоун Крекер, сидящий впереди с портативным компьютером. – Он движется.

Ресторан «Макдоналдс»,

пригород Оклахома-Сити,

13.22

Клоун удивленно таращился на трех довольно потрепанных мужчин. У него были большие глаза, огромный красный нос, торчащие непокорными пучками рыжие волосы и губы размером с два огурца. На сто процентов состоял из полиуретана. Под его ногами кошками и собаками ползали на четвереньках светловолосые дети. Строгий отец тщетно пытался навести порядок. Двое ребятишек, мальчик и девочка, поссорились из-за молочного коктейля, и девочка стала одерживать верх, но тут вмешался папаша, встав на сторону маленького, слабого мальчика.

– Вы вероотступник, – сказал доктор Фейсал.

– Увы, это правда, – подтвердил профессор Халид.

– Вас нужно уничтожить.

– Несомненно, я буду уничтожен, – согласился профессор.

– Вы не попадете в рай.

– Моя вера утверждает, что никакого рая нет.

Повернувшись к Билялю, доктор Фейсал гневно спросил:

– Вы это знали? Он изменник, чудовище, язычник!

– Да, я знал, – сказал Биляль. – Я читал его принципиальную статью в исламабадском «Исламском курьере». Но профессор Халид не христианин, если вы вдруг так решили. Насколько я понимаю, он атеист.

– Я бы сказал, реалист, – поправил его Халид.

– Реалист, атеист, какая разница? Он не придерживается истинной веры.

– Дело не в вере, – возразил Халид. – Дело в политической воле.

– Опять же, – заметил Биляль, отпивая глоток шоколадного коктейля, – если я правильно понимаю, его политическая воля сильна – возможно, так же сильна, как ваша вера. Поэтому вы оба ввязались в это предприятие, оба рискуете всем. Вы оба мученики. А личные нюансы, обитающие между каждой парой ушей, не имеют значения.

– Я потрясен, – сказал доктор Фейсал.

– Под реализмом, – объяснил Халид, – я понимаю принадлежность к определенному племени. Лично я принадлежу к племени, которое по своей культуре близко к исламу. А то, какого бога кто ставит в центр, – это бессмыслица, самообман. К тому же нужно учесть, что я получил образование на Западе…

– Я тоже получил образование на Западе, не забывайте. Однако это никак не повлияло на мою веру. Наоборот, она сделалась только еще крепче.

– Дайте ему высказаться, – вмешался Биляль. – Мне много раз приходилось сражаться бок обок вместе с людьми, равнодушными к вере. Они такие же стойкие бойцы, как и истинные верующие. Среди них и те, кто пил вино и ел свинину, а некоторые даже были извращенцами-гомосексуалистами. Кто-то был нечистоплотен и плевал в бога, однако под огнем все как один шли на смерть.

– Но почему, – спросил доктор Фейсал, – человек готов смотреть смерти в лицо, если верит, что за ней не будет ничего, кроме вечного забвения? Можно мне еще один молочный коктейль?

– Нет, – решительно заявил Биляль, – больше никаких молочных коктейлей. Нам пора идти, мы уже и так выбились из графика, мне предстоит много миль вести машину, да и денег у нас осталось в обрез.

– Если вы позволите мне объяснить… – не унимался Халид.

Его лицо стало серьезным. Профессор постарался изобразить достоинство прилежного студента, который постиг истину и теперь стремится ее распространить. Он подался вперед, скромный и набожный, под пристальным взглядом пластмассового клоуна с красным носом, изучающего его как своего собеседника.