Точка замерзания крови - стр. 47

По-моему, она опасно переигрывала. Террористы вполне могли ее пристрелить, как обузу. Я пошел на помощь.

– Где болит? – спросил я по-русски, опускаясь перед ней на снег. – Коленка?.. Идти сможешь? Надо идти, Илонна! Ту муст геен, понимаешь меня?

И сдавливал пальцами ее ногу, будто сквозь брючину проверял, цела ли кость и не растянуты ли связки.

Бэл и Тенгиз лапшу заглотили и не поморщились.

– Глубокая трещина? – поинтересовался Бэл.

– Метров десять, – не моргнув глазом, ответил я.

– Странно, что вообще жива осталась. Будешь ей помогать, понял? Можешь переложить ее вещи себе.

Удружил, сука! Мэд, к счастью, не воспользовалась ситуацией и сказала:

– Не надо. Я способна нести рюкзак сама.

– Вольному – воля, – ответил Бэл, когда я перевел ему слова немки. – Но идти будем быстро.

Опираясь на мое плечо, Мэд встала, вялыми движениями отряхнула с пуховика снег. Я снял рукавицы и помог ей надеть рюкзак. Незаметным движением девушка поймала мои пальцы и крепко сжала их, словно хотела поблагодарить и напомнить, что мы теперь союзники.

– Вперед, потомки тевтонского ордена! – крикнул Тенгиз и подергал за веревку, словно впереди него стоял не Гельмут, а конь. Это, конечно, было совпадением, но вслед за его словами до нас донесся раскатистый гул, словно горы начала бомбить гроза.

Тенгиз затих, подняв палец вверх.

– Это что еще такое? – спросил он. – Неужели мое эхо?

– Это сошла лавина, – сказал я, застегивая на поясе опорный ремень рюкзака. – Из-за того, что ты орешь, как бегемот.

– Кончай пургу гнать! – не поверил Тенгиз.

– Ну-ну, – зловещим голосом предупредил я. – Ты в этом еще убедишься.

– Хочешь сказать, что от моего голоса может сойти лавина?

– Да, от голоса, от крика, свиста. И, тем более, от автоматного выстрела. Это я тебе гарантирую.

– Бэл! – негромко позвал Тенгиз, криво усмехаясь. – Ты слышишь, куда он клонит? Из автомата, говорит, палить нельзя, иначе лавиной накроет.

Я пожал плечами, мол, мне добавить нечего, и с дураком разговора не получится.

– Правильно говорит, – ответил Бэл и, неожиданно сдернув автомат с плеча, дал короткую очередь вверх. Глушков вздрогнул и зачем-то присел, словно опасался, что лавина может снести ему голову. Шипящее эхо волнами покатилось по контрфорсу, заметалось в кулуарах и растаяло всреди голубого хаоса ледопада.

– Ну!! – выждав минуту, закричал Тенгиз. – Где твоя шизданутая лавина? А? Лапшу вешаешь, пентюх! Пошел вперед, пока я тебя вместо лавины вниз не спустил.

Они напомнили о том, кто есть ху. Контраргументов я не нашел.

Во второй половине дня мы начали подъем по гребню и снова вышли на рубеж четырех тысяч. Бэл уступил мне место во главе связки, и я, щадя Глушкова, старался идти как можно медленее, и все-таки к вечеру неприметному герою стало совсем худо. Мы встали на привал в плотной тени, которую бросал на склон пирамидальный пик. Здесь было холодно и ветренно.

– Ты можешь идти дальше? – спрашивал я Глушкова, растирая ему щеки и массируя шею.

– Да… Наверное… – с трудом отвечал он, едва разлепляя болезненно порозовевшие губы и пытаясь оттолкнуть мои руки. Его пальцы были ледяными, как сосульки, зрачки "плавали", и мне никак не удавалось поймать его взгляд.

– Подыхает? – спросил Бэл.

– У него началась горная болезнь, – ответил я, поднимаясь на ноги.