Точка возврата - стр. 19
Лада взбесилась окончательно:
– Вы птичьей философией безразличие к внуку не прикрывайте!
– Эх, дуреха ты молодая! Жизнь распланировала на двадцать лет вперед! – и ушел, хехекая.
Казалось, скрипучий смех еще долго будет витать в опустевшей прихожей. Вот достал, старый козел! «Молодая, глупая!» Для него все моложе шестидесяти – желторотые юнцы. Ископаемое! Повернулась, чтобы крикнуть ему это вслед, и вздрогнула от резкого звонка в дверь.
В смахивающей на злую, облезлую кошку женщине врач угадывался лишь по затрепанному белому халату. В каждом движении, жесте читалось «До чего же вы мне все надоели!» Не снимая туфель, прошлепала по ковру в детскую, на ходу протирая руки каким-то средством. На веселых кошачьих мордочках грязные следы. Ну, медицина у нас, жесть! Другие еще в поликлинику каждый месяц ходят, дураки! Лада сразу решила: нечего заразу ловить, растет ребенок или нет и так видно. Прививками травить сына не собиралась, в сети про них такое пишут, что волосы дыбом встают.
Участковая вначале поучать пыталась, а потом плюнула. И правильно, нечего зря силы тратить. Не всех же под одну гребенку стричь, кто-то топорщиться будет. Хватит «усредниловки», все эти прививки и диспансеризации – «совковые» пережитки.
– Мамаша, вы будете ребенка показывать или нет? – возникла доктор.
Для этой побитой молью тетки Лада – мамаша. Вместо того чтобы съязвить, начала торопливо раздевать Артошку на пеленальнике. Врач быстро пробежалась холодным стетоскопом по маленькому тельцу, Лада сама поежилась.
– Так, в легких все чисто. Да что вы стоите, несите ложку! Лада метнулась к двери и замерла от издевательского окрика.
– А ребенка так на комоде оставите? Упадет, я следить не буду! До чего бестолковые родители пошли!
Наконец, вооружившись ложкой и фонариком, она шагнула к Ладе:
– Стойте на месте и держите его крепче! Я горло посмотрю. Так, красноватое. Пока температура будет, не гулять, не купать! Какие лекарства купить, я написала. Все. Будет хуже, вызывайте.
Убежала, оставив Ладу в полном ауте.
Прошло три дня. Хуже не становилось, но и лучше тоже. Исподволь просачивалось беспокойство, хотя непонятно, отчего. Подумаешь, температура 37,5-37,7. Сама в детстве болела подолгу и с удовольствием. Здорово, сиди себе дома, делай, что хочешь, и вкусности ешь. Тогда было все весело и радостно, хоть занималась с Ладой исключительно бабушка. Отец никогда не появлялся, а мама просто органически не могла сидеть дома, порхала туда-сюда, ни на чем не задерживаясь. Ладе эта веселуха осточертела, вот и замахнулась на основательное гнездо. Только, кажется, не потянула, закваска слишком легкая.
Прошла в большую комнату, муж за компом в «стрелялки» играет, ничего вокруг не видит. Разве так она представляла семейные выходные?
Ничего, пусть оторвется, сына посмотрит, послушает, врач все-таки. Валерий среагировал лишь с десятого окрика, взгляд отсутствующий, врубается с трудом.
– Я, знаешь ли, психиатр, стетоскоп последний раз в институте на выпускных экзаменах в руки брал. Нуда ладно, попробую, легкие слушать несложно. Вдох, выдох, – он долго и старательно примерялся, грел «слушалку», неловко касался малыша, наконец, изрек: – Все в порядке. Не бойся. А то, что он вялый и часто срыгивает, это нормальная реакция, еще с третьего курса помню.