Точка возврата - стр. 12
День не заладился, все шло незадачливо, муторно. Ближе к вечеру, когда Сергей Юрьевич собрался ехать домой, Левка выдавил из себя:
– Можно поздравить Антонину… Сергеевну? (Нет, с этим именем– отчеством у него явно нелады!)
– Хорошо! Только быстро! Не люблю я эти праздники, баловство одно. Ну кто, скажите на милость, отмечал мои двадцать три года?! Тогда, в восемнадцатом, другой был настрой, азарт. Решались судьбы мира! И мы другие были, не такие жидкие, как ваше поколение. Мы листовки клеили и радовались. А вам лишь бы пластинки крутить да плясать!
Левка хотел возразить, что Антонина – очень серьезная девушка, но осекся, где ему с Сергеем Юрьевичем спорить. Государственного мышления человек, жизнь насквозь видит! Настоящий коммунист! Всего Ленина и Сталина наизусть знает. Под любую ситуацию нужную цитату выдает, как фокусник зайца из шляпы выдергивает! Вечером без томика из собрания сочинений спать не ложится (это домработница рассказывала.) Левка ей верил, иначе как можно все это упомнить?! Это какой же умище надо иметь! Сам Левка от любого политического чтения начинал зевать на второй строчке и осилить за раз больше страницы не мог, хоть плачь! Даже если доползал до конца главы, вспомнить, что в начале, хоть убей не мог, прямо беда.
Когда доехали, оказалось, что именинницы еще нет. Левка болтался у двери, как неприкаянный, пока Сергей Юрьевич подавал пальто домработнице Настасье – толстой бабе лет сорока. Все в ней было круглым, белым, а лицо невыразительное, не на чем глазу остановиться. Бесцветные короткие реснички, нос бомбошкой, пегая косица с бантом, как у школьницы. Сама хлопотливая, шустрая, даже удивительно, как такая бомба может быстро поворачиваться. А увидев хозяина, усердствовала втройне, чирикала ласково, сладко, аж приторно. Левку терпеть не могла, называла «обормотом» и дальше порога старалась не пускать, чтобы не наследил, не испачкал, не задел, не разбил, в общем, чтобы спокойнее было. Вот и сейчас он смирно стоял в огромной прихожей, стараясь сойти за дополнительную вешалку для одежды, разглядывал высокий потолок с лепниной и удивлялся, зачем троим такая огромная квартира. Не то чтобы завидовал… Да и к чему сравнивать себя с первым секретарем райкома? Всем известно: такую должность кому попало не дают. Просто не вязалась эта роскошь с чем-то очень важным. Левка не стал додумывать, с чем именно.
Настасья скрылась в кухне. Можно было расслабиться. Он скинул ботинки, с мальчишеским озорством шагнул на сверкающий паркет и заглянул в приоткрытую дверь. В зале был по всем правилам сервирован стол, что-то подобное Левка видел только на картинке в книге о вкусной и здоровой пище. Трофейный немецкий сервиз из чертовой уймы предметов: супницы, тарелки, тарелочки, соусники и куча разных штучек-дрючек, названия которых он не знал. Мебель резная, красное дерево, полировка, хрустальная люстра сверкает, аж глаза режет. Наталья Савельевна, шурша пестрым шелковым платьем, кружилась вокруг солидного товарища с усами щеточкой. Наверное, это и есть тот самый важный гость, о котором говорил Сергей Юрьевич. Левка никогда не видел хозяйку такой праздничной. Сегодня держалась особенно прямо, будто боялась уронить корону из свернутой кольцом черной косы, и украшений на ней было, как на люстре подвесок. Она направилась к выходу. Переливаясь всеми цветами радуги, Наталья Савельевна вышла в коридор, сразу как-то пообмякла, и стал виден толстый слой румян и пудры. Цыкнула на Левку, чтобы не вертелся под ногами, потом поздравит, если хочет. Он поплелся в прихожую, морщась от запаха «Красной Москвы», уселся на пуфик и принялся завязывать шнурки. Оглянулся последний раз, схватился за ручку двери. «Подумаешь, обойдемся!» Вдруг дверь распахнулась и сильно ударила по лбу. Увидев Антонину, Левка с трудом удержал бранное словцо, отпрянул, потирая ушибленное место. Именинница немного растерялась, торопливо извинилась, на ходу расстегивая пальто. Пока никто не вышел, Левка торопливо выхватил из кармана подарок.