То в гору, то вниз - стр. 14
Утром, собрав все остатки воли в кулак (а чего мне еще делать оставалось?), решив плевать на всё и вся, я отправился на завод. Больше всего я страшился встречи с Зинаидой. Чего она мне скажет? Вот, ведь, идиот!
У входа в сушильное отделение волновались люди. Увидев меня, все замолчали, насупились и расступились. Подхожу столу – никого! Заглядываю за большой шкаф. Там притаились Николай с Сашкой.
– Витя Сухов ночью на работу не вышел, – таинственно прошептал мне Николай. – Ночью дежурный заводской диспетчер заметила, что в сушилке никого нет, и послала дежурный автобус за Зинаидой. Зина приехала, стала сама материал засыпать. В три сушилки успела засыпать, а потом ей плохо стало. Вот. Её на дежурном автобусе в больницу увезли. Теперь цеху работать нечем. Злые все, как собаки! Мы-то всё засыпали, но готов материал будет не раньше, чем через три часа. А сейчас еще и начальство подгребет! Блин!
Я еще не успел переварить в своем напряженно-возбужденном мозгу информацию, услышанную из уст подчиненного, а нас уже стали окружать. Разгневанные люди шли на нас «свиньей». Впереди старший мастер Евгений Николаевич, за ним мастера участков: Савельева и Ксенофонтов, а дальше был народ. Старший мастер смотрел на нас, молча, мастера чего-то шипели себе под нос, а народ говорил сегодня во весь голос. Не безмолвствовал в сушилке народ.
– Козлы! – чернявый лысоватый мужик, волосатую грудь которого плохо прикрывали полы застиранного халата. – Я, чего, сегодня на работу зря пришел?! Вы моих детей кормить будете?! Козлы!
– А им-то что?! – вторили чернявому оратору женские голоса. – Им бы только нажраться! Присылают нам всякую шваль! Обещали инженера – прислали алкаша – песенника! Где ему за производством следить, ему надо баб беременных тискать! И никакой он не инженер! Студент, одним словом!
Большинство этих криков напрямую касались моей персоны. Кто-то в такой ситуации всегда должен быть крайним. На этот раз сей тяжкий жребий выпал на мою еще не до конца отстрадавшую голову. И хотелось мне от этого жребия провалиться куда-нибудь подальше сквозь землю. Очень хотелось, по-настоящему… Я, наверное, так бы и сделал, но тут старший мастер Евгений Николаевич вытащил меня за рукав из-за шкафа, сунул мне в руки железную коробку и повел меня к литьевым машинам. Шумная толпа двинулась за нами.
Идею старшего мастера я понял возле первой работающей машины. Зинаида успела запустить в работу три сушилки, и потому, те, кто пришли первыми, засыпали бункера своих машин, как говорится, «под завязку». Кто рано встает, тому и Бог подает. Бог подает, но… Евгений Николаевич решил раскулачить «первых» чтобы дать немного поработать «последним». А «раскулачивать» – это дело, ой какое, непростое. Обладатели сухого материала грудью вставали за свое. Грудью и глоткой луженой. Только старшего мастера криком не особо с толку собьешь, и грудей он на своем веку он повидал да потрогал уйму. Всяческого размера и фасона были груди те. Он, молча, отстранял орущего литейщика в сторону, Ксенофонтов мигом открывал заслонку, а я насыпал в коробку горячий материал. Скоро весь цех работал.
– На два часа работы хватит, – утер рукавом лоб Евгений Николаевич, – а дальше надо молить Бога, чтобы материал быстрей подсох. Я думаю, что прорвемся.