Тьма по соседству - стр. 56
Никто не откликался на требовательный стук, и тогда девушка, вздохнув, направилась на балкон. Ей снова не оставили выбора, в этом не было сомнения. Словно чей-то злой умысел раз за разом подстраивал такие обстоятельства, чтобы заставить контактировать с неприятным субъектом.
Ян особо не отреагировал на ее появление. Только зыркнул из уголка глаза, машинально фиксируя шевеление поблизости. Фаина растерялась и принялась сбивчиво объяснять свое появление, обнимая себя руками от холода:
– Знаешь, у меня дверь… в общем, она захлопнулась. Я не могу попасть внутрь. А очень хотелось бы. Не думай, что я сразу пошла к тебе. Просто все спят, и никто не… не может мне помочь сейчас. А ты не спишь. Поэтому я…
Все это звучало как глупое оправдание. На балконе было зябко, туманно и влажно. Ветер рвал на девушке платье и ненавистно швырял волосы, и без того лохматые от беспокойного сна. Фаина переминалась с ноги на ногу, ожидая хоть какой-нибудь реакции.
Затянувшись в последний раз, Ян выбросил окурок и молча ушел. Показалось, а может, так и было, но стеклянная дверь за ним хлопнула слишком громко.
Фаина осталась на балконе. Предутренний холод, усиленный ветром, пронизывал тело, волосы лезли в глаза и в рот, как тысячи мелких змей, стремящихся забраться внутрь. Очевидно, досыпать придется снаружи. А это чревато воспалением легких – в ее-то одежде. Будто бы без этого мало проблем со здоровьем.
И почему она не ходит в туалет с телефоном, как Алек? Сейчас бы позвонила Гене…
Иногда кажется, что умереть куда проще, чем жить и постоянно принимать множество разных решений, дабы обезопасить себя от страданий, а в итоге все равно мучиться. Человек – раздражающе хрупкое создание.
Жаль, что комплект ключей к ее комнате существует в единственном экземпляре. Дубликат безвозвратно утерян бывшей соседкой при переезде. Девушка облокотилась о перила там, где только что упирался локтями Ян, и глянула вниз. Дерево еще хранило тепло его тела.
Точно не вурдалак.
Серый влажный асфальт четырьмя этажами ниже текстурой и оттенком напоминал шкуру старого кита, выброшенного на берег. А ветер кругом шумел так, что, если закрыть глаза, можно представить, будто рядом плещутся монументальные, как на картинах Айвазовского, волны-цунами.
Фаина все чаще зевала – и от холода, и от сонливости. Представилось, будто она замерзает где-нибудь в суровый снежный буран и медленно умирает. Это было даже приятно. Думать, что впереди – никаких забот. Сейчас все закончится…
На грани сна она задумалась, почему Ян презирает ее. Она ведь не то чтобы не сделала ему ничего дурного, она вообще ничего не успела ему сделать. Чем был заслужен отказ в помощи, когда она так нужна, трудно понять.
Сейчас не раздражала его надменность. У Яна, очевидно, нет сердца, если он оставил ее в таком положении. Но без сердца люди не рождаются, значит, кто-то сделал его таким. Нас всех меняют. Мы уродуем друг друга, упиваясь кровью и гноем, текущими из нанесенных нами ран. Мучаем себя и близких.
– Иди ко мне, – позвали со спины, но Фаина оглянулась неторопливо, ощущая себя мухой, только что очнувшейся от зимней спячки.
Ян стоял в коридоре, используя свою руку как вешалку для одежды. Преодолев тяжелую стеклянную дверь, Фаина с тревогой приблизилась, и парень неохотно накинул ей на плечи тот самый темно-синий халат, в котором она впервые его увидела. Невпопад пришло в голову, что в английском языке этот цвет называется navy.