Титан - стр. 77
Однажды, когда он диктовал Антуанете деловое письмо и взгляды их несколько раз встречались – при этом она неизменно опускала глаза на бумагу, – он, продолжая диктовать, подошел к полуотворенной двери и прикрыл ее. Антуанета не обратила бы на это внимания – ему случалось и раньше закрывать дверь, – но сегодня у него был какой-то особенный взгляд, пристальный, без улыбки, и она почувствовала, что сейчас, сию минуту, что-то произойдет. Она похолодела, потом кровь прихлынула к ее лицу, и по спине пробежала дрожь. Антуанета и сама не знала, как она хороша: точеные руки и ноги, стройное гибкое тело. Тонкий профиль чеканностью рисунка напоминал изображения на старинных греческих монетах, а обвивавшие голову туго заплетенные косы казались высеченными из камня. Все это внезапно бросилось Каупервуду в глаза. Вернувшись к столу, он не сел на свое место, а наклонился к девушке, взял ее за руку и нежно, но настойчиво потянул к себе.
– Антуанета, – сказал он.
Она взглянула на него снизу вверх, потом приподнялась, бледная, задыхаясь от волнения; от обычной ее деловитости не осталось и следа. Ее охватила какая-то слабость, истома. Она попыталась было высвободить руку, но, подняв глаза, увидела устремленный на нее жесткий и жадный взгляд. Голова у нее закружилась, в глазах отразилось предательское смятение.
– Антуанета!
– Да, – прошептала она.
– Вы любите меня, признайтесь!
Она попыталась овладеть собой, проявить твердость духа, которая, как ей казалось, никогда ее не покинет, – но, увы, этой твердости духа уже не было и в помине. На мгновение Антуанете представилась далекая чикагская окраина, Блю-Айленд-авеню с двумя рядами низеньких домишек, где она провела свое детство… а тут этот элегантный светлый кабинет и сильный, властный человек, который ждет ее ответа. Как чудесен должен быть мир, в котором он живет! Кровь стучала у нее в висках, и она застыла в каком-то блаженном оцепенении.
– Антуанета!
– Ах! Я и сама не знаю… – пролепетала она. – О да, да! Люблю!
– Мне нравится ваше имя, – сказал он. – Антуанета! – И привлек ее к себе.
Испуганная, счастливая, она не сопротивлялась, но вдруг, скорее от неожиданности, чем от стыда, слезы брызнули у нее из глаз. Она отвернулась, оперлась рукой о стол и, опустив голову, заплакала.
– О чем вы, Антуанета? – ласково спросил он, наклоняясь к ней. – Вы так плохо знаете жизнь? Ведь вы сказали, что любите меня. Может быть, вы хотите, чтобы я забыл о том, что сегодня произошло, и чтобы все между нами было по-прежнему? Я могу пойти на это, если только, конечно, и вы можете.
Он прекрасно знал, что она любит его и всем существом стремится к нему.
Она слышала, что говорил Каупервуд, но рыдания душили ее.
– Хотите, все будет по-прежнему? – снова повторил он, помолчав, чтобы девушка могла прийти в себя.
– Ах, дайте мне поплакать! – в смятении пробормотала она наконец. – Я и сама не знаю, почему плачу. Просто разволновалась немножко. Пожалуйста, не обращайте на меня внимания.
– Антуанета, перестаньте плакать и взгляните на меня.
– Нет, нет, только не теперь. У меня глаза совсем распухли.
– Ну, взгляните на меня, Антуанета. – И он взял ее за подбородок. – Посмотрите, разве я такой уж страшный?
– О! – всхлипнула она, когда их взгляды встретились. – Я… – и, положив руки на грудь Каупервуду, припала к нему головой, а он обнял ее и погладил по плечу.