Тина - стр. 34
«Инка, будь она неладна. С ее-то наполеоновскими замашками… Чтоб ей пусто было. Так и не обзавелась ни умом, ни тактом. Смелая на словах, До сих пор экзальтированная, взбалмошная… с комсомольским или даже пионерским задором», – молча раздражается Жанна, вспоминая свои огромные проблемы с райкомовским начальством из-за совсем небольшого инцидента в ее школе.
– Что, Жанночка, не избежала неприятных признаний самой себе? – спросила Инна.
– Все это мало представимо, пока на собственной шкуре не прочувствуешь, – огрызнулась Аня, защищая подругу.
– А прочувствовать – то еще удовольствие, скажу я тебе, Аннушка. Неподатливость твоего воображения не пугает тебя?
– Напротив, я подавлена недоумением, вызванным рассказом Жанны. Со мной подобного не случалось.
– Жанна, остерегаешься вновь притронуться к этой теме? Не хочешь ее сканировать? Боишься пересмотра прошлого восприятия? А ты не трусь, проложи современный идеологический коридор. Изменяя название, мы меняем акценты. И оборотную сторону тоже. Что, промелькнула лента-видение? Четко понимаешь и принимаешь свое место в современной жизни? Представила вычурную, пугающую историю?
– Да уж, не научно-фантастическую. Не досаждай. Ничего она не дает ни уму, ни сердцу.
– Как сказать. Адама вспомнила?
– И его Еву тоже, – с грустной безнадежностью ответила Аня.
– С закидоном была. Пыталась права качать, а муж пострадал. Кончилось его выдворением в глухомань. Сломала ему карьеру, жизнь. Проклял ее, наверное, – сказала Жанна.
«Непредсказуемая Инесса! Куда повернула, – вздохнула Лена, вспомнив судьбу тех, кого они в молодости в шутку называли Адамом и Евой. – Надо же, обернулось всерьез… как по Библии. Изгнали. А я не знала».
Беда обошла стороной
Инна тихо вспоминает.
…Сдали вступительный экзамен по математике, а вечером пошли всей компанией в парк. По одиночке в городе еще боялись гулять. Ходим-бродим, за каждым деревом влюбленные парочки наблюдаем. Вот вам и «Детский парк»! Стемнело, вечерняя прохлада окутала нас. Нашли качалку, спрятанную в густом ивняке. Сели, прижались друг к дружке. Взгрустнулось что-то. Вдруг захрустели кусты и в шаге от нас мы увидели корчащегося на земле человека в черном. Блеснул нож… От страха я задержала дыхание и закрыла глаза. Пара жутких долгих минут скрипа, стонов, шуршания… Когда я открыла глаза и расслабила оцепеневшее тело, черного человека уже не было. Выждав какое-то время, мы тихо покинули свое укрытие, вышли на освещенную дорогу и, не спеша, – боясь привлечь к себе внимание – направились в общежитие. Заговорили только в комнате. Громко, бестолково, испуганно. Ребята тоже героев из себя не строили. Драться им приходилось, но чтобы с ножом, да еще с таким огромным… Потом тихо делились ощущениями. Когда выговорились, успокоились, но все равно решили до конца вступительных экзаменов этот страшный парк не посещать.
Но рассказываю я тебе, Жанна, эту историю по другой причине. У нее было продолжение. Друзья ушли, подруги затихли, а мне не спалось. На меня вдруг нашла странная благодать. Я каждой клеточкой тела ощущала счастье, физическое блаженство. Мне хотелось его длить и длить, чтобы оно никогда не кончалось. Не помню, сколько времени я наслаждалась. Чувство постепенно ослабевало и вскоре совсем исчезло. А мне хотелось испытывать это чувство снова и снова. Меня спасло то, что я не догадывалась о причине со мной происходящего, не знала его источника.