Тихоня для шалопая - стр. 28
— У тебя? — единственное за что цепляется мой мозг.
— У меня. Пока сама этого хочешь, — настороженность в голосе.
— Я… Гришенька, у меня же отношений до тебя толком не было. Только Серёжа. И то… так, ничего серьёзного. Я понятия не имею, как это всё происходить должно, — пальчиками разглаживаю рубашку на его груди, не решаюсь посмотреть ему в глаза.
— Катенька, нет определённого сценария, которому нужно следовать. Всё идёт своим чередом. Наше с тобой знакомство было… экстремальным немного. Встретил бы я тебя в другой ситуации, не уверен, что разглядел. Нет, внимание бы обратил, но… ты слишком молода для меня. Девчонка молодая, а я взрослый мужик. Будто ребёнка развращаю.
— Опять? — щипаю его за бок и кидаю суровый взгляд.
— Кать, это ведь правда. Я это клоню к тому, что этап свиданий мы перескочили. Хочу, чтобы ты была моей…
— Девушкой? — заканчиваю за него мысль.
— Ну нет, это оставь для школы. Просто моей.
— И что под этим ты подразумеваешь? — спрашиваю игриво, а в душе всё поёт от счастья.
— Что ты будешь моей вся — от кончиков пальчиков на твоих ногах до кончиков волос.
— Ты не будешь меня пускать гулять? И с парнями другими не будешь давать общаться? — спрашиваю нарочито испуганно, с трудом сдерживая улыбку.
— Почему же? Общайся с кем угодно, — целует меня в висок.
— Я не сразу ушла, — захотелось вдруг рассказать Грише о той боли, которую я не могла делить ни с кем. С Соней о маме я старалась не говорить. Чтобы лишний раз не напоминать об утрате. — Решила подождать тебя хотя бы полчаса. Догадывалась, что ты куда-то вышел.
Ком в горле мешает говорить.
— Почему ушла? — Гриша улавливает моё настроение. Мягко начинает гладить по спине.
— Позвонила моя сестра. Мою маму забрали в больницу. У неё был рак мозга. На следующее утро мне сообщили, что она умерла. Оказалось, что у отца была любовница, которая от него забеременела. Мама этого предательства не перенесла. Отказалась делать операцию, которую нужно было провести в срочном порядке, — вкратце описываю ситуацию.
Я думала, что снова начну плакать, но слёз нет. Глаза сухие настолько, что их печёт.
Гриша молчит. Сжимает меня в объятьях и молчит.
— Я ведь не знала, как тебя можно найти. В другой ситуации, может быть, я бы оставила телефон на салфетке. Всё, что угодно придумала. Если бы голова работала. На ресепшене номер телефона могла бы спросить. Не ручаюсь, что написала бы.
— Я тебя не виню, Катюша. Не виню, — шепчет быстро, целуя мои волосы. — Сам мог предупредить. Взрослый мужик, а не догадался, что может подумать молодая девушка, проснувшись в пустом номере одна. Тем более после того, как накануне лишилась невинности.
— Отвезешь меня домой, пожалуйста? — впервые за день, чувствую, насколько сильно я от всего устала.
Всё это время со дня смерти мамы, я храбрилась, крепилась, старалась не подавать виду, что мне тяжело. Безумно тяжело.
А сейчас, рядом с Гришей я почувствовала себя слабой. Ужасно слабой. Потому что он мне давал ту необходимую поддержку, которой до этого я не чувствовала.
— Поехали, котёнок, — подхватывает за талию и снимает со стола.
В машине стоит тишина. Только едва слышно играет радио.
Рука Гриши сжимает мою ладонь в молчаливой поддержке. Он будто мысленно говорит, что защитит, подхватит, если я оступлюсь и начну падать. И я ему верю. Верю безоговорочно.