Тихоня для Лютого - стр. 36

– Трогай. – А потом поворачивается ко мне. В его глазах, направленных прямо в мои, горят незнакомые мне эмоции. – Ты в порядке?

Что именно он подразумевает под своим вопросом? В порядке ли я, натерпевшись столько страха? В порядке ли я, пережив самый волнительный и интимный момент в своей жизни? Что именно «в порядке»?

– Я не знаю, – честно отвечаю ему. – Я очень испугалась, но теперь, пожалуй, я в норме.

– Хорошо, – удовлетворённо кивает Лютаев. – Признаться честно, на короткое мгновение я и сам испугался. Стоило только увидеть тебя, сидящую на этом мосту, сжавшуюся от страха, такую хрупкую, маленькую… Хотелось немедленно забрать тебя оттуда, унести как можно дальше.

– Собственно, это вы и сделали, – тихо говорю я.

Он усмехается:

– Ага. Это и сделал. Но вопрос остаётся открытым.

– Какой вопрос?

– Зачем ты пошла на этот мост? – строго спрашивает Илья Александрович. И почему мне кажется, что он старательно переводит тему от обсуждения произошедшего после спасения?

Я краснею и нехотя отвечаю:

– Да я просто так пошла… Проверить, смогу ли и вообще…

– Ты вот сейчас шутишь или откровенно издеваешься? – внезапно злится мужчина. – Просто так пошла? Проверить, сможешь ли? Аглая, ты боялась прокатиться на фуникулёре, я никогда в жизни не поверю, что ты тут же взяла и решила просто так пройти по подвесному мосту на высоте двух тысяч метров! Ты что, таким неординарным способом решила привлечь к себе моё внимание?

– Что?! – вспыхиваю я до самых кончиков ушей. – Ваше внимание? Такого вы, значит, обо мне мнения?! Да что б вы знали, я пошла туда за Борисом!..

На лице Лютаева читается негодование. Он открывает рот да так и закрывает, медленно покрываясь неровными красными пятнами. Глаза покрываются льдом, зрачки сужаются до крошечных точек, и тут до меня доходит, насколько недвусмысленно прозвучала моя реплика.

– Ой, – я прикладываю руки к горящему лицу и торопливо выпаливаю: – Не в том плане «за Борисом», в котором вы подумали, а в том плане, что это он выдвинул такие условия, чтобы…

Я резко замолкаю, прикусывая язык, а Лютаев вопросительно вскидывает брови.

– Чтобы что, Аглая?

Блин, блин, блин! Вот это неловкая ситуация! Страшно представить реакцию Ильи Александровича, если я скажу ему про фото! Но сказать что-то придётся. Вон как смотрит своими глазищами! Ни единого шанса смолчать мне не оставит!

– У него есть кое-что, чего быть не должно, – туманно поясняю я. – И мы… поспорили, в общем, что он как бы удалит это, если я его догоню на мосту.

– Пфф, – кривится мужчина. – Детский сад какой-то! Ты умная и сообразительная девушка, а не знаешь двух простых вещей? Первое: ничего не стоит твоей жизни. Ничего, Аглая. Нельзя подвергать себя неоправданному риску, только потому что это кажется кому-то забавным. Второе: шантажисты никогда не успокаиваются после выполнения договорённостей с твоей стороны. Им всегда мало, Аглая. Никогда не ведись на шантаж. Ты поняла меня?

Я закатываю глаза, но киваю.

– Понимаете, я просто запаниковала, вот и вышло… по-дурацки.

– Ты могла от страха сорваться с моста, Аглая, – цокает Лютаев. – Вот это было бы по-дурацки. Ты, конечно, повисла бы на страховочном тросе, но…

– Но я не сорвалась, – мрачно заканчиваю я, представляя описанную картину.

– Не сорвалась, – кивает он. – И это главное.