Тихий остров (сборник) - стр. 30
Гуров понимал, что этот демарш Таи продиктован ее желанием позлить ухажера, чем-то не угодившего ей. Помрачневший Костя хмуро поглядел на девушку, некоторое время потоптался на пороге и с кислым видом скрылся за дверью.
Лев Иванович попытался выбраться из своей медовой западни. Но девушка решительно остановила его попытку подняться и уйти.
– Пожалуйста, еще одна минута, и я заберусь к Любе! – Она просительно улыбнулась и указала на верхний ярус. – Он сейчас вернется, захочет проверить, а вдруг вас рядом уже нет? Пусть попсихует!
Тая оказалась права. Как она и предполагала, менее чем через минуту дверь без стука распахнулась, и в кубрик снова заглянул Костя. Судя по его лицу, он уже жалел о своей проделке с размещением приезжих в кубрике у девчат и дико ревновал. Увиденное добило его окончательно. Костя скрылся за дверью, громко хлопнув ею напоследок.
– Все! Уже ухожу! – шепотом сообщила девушка, но тут же с озорными искорками в глазах наклонилась к его лицу и еще тише спросила: – Или мне все-таки остаться?
Видимо, в глазах Гурова в этот момент она прочла нечто такое, отчего сочувственно рассмеялась, с проворством лесной кунички быстро поднялась на верхний ярус и скомандовала:
– Ну-ка, Люба, двинься! Ишь, разлеглась!
– Ой, Тайка! Бедного Костю уделала по полной. – Люба укоризненно вздохнула. – Смотри, как бы не надумал утопиться!
– Костя?! Утопиться?! – Тая саркастично рассмеялась и перешла на шепот: – Утопится он! Ага! Уж если этот фрукт кого и любит по-настоящему, то только самого себя. Знаешь, что он пацанам трепанул? Типа, чего эта Тайка из себя недотрогу корчит? Да если захочу, таких Таек сотню себе найду!
– Да ну!.. Может, врут? – усомнилась Люба.
– На него это похоже.
Пересмеиваясь, девушки перешли на чуть слышный шепот.
Лев Иванович решил не мешать им болтать, обулся и почти бесшумно вышел из кубрика. Он поднялся на мокрую палубу, пахнущую дождем, ухватился за металлические леера и смотрел на звезды, проглядывающие через разрывы в облаках, на отблески судовых огней, пляшущие на верхушках волн.
«Ну, блин, и шуточки у современной молодежи! – постепенно приходя в себя, мысленно резюмировал Гуров. – Девчонка-то вроде серьезная, а отмочила такое – хоть стой, хоть падай. Черт!.. Нет, они уже другие, не такие, какими были мы в их годы. У них совсем другие представления, понятия о том, что можно, а чего нельзя. У нас эти рамки были поуже».
Сзади послышались шаги. Гуров оглянулся и увидел Стаса. Тот, жизнерадостно ухмыляясь, встал рядом, толкнул друга в плечо и с хитрой подначкой поинтересовался:
– Ну и как ты? Ощущения, как в той песне: «Вся душа моя пылает, вся душа моя горит»? Да, Лева, женщины – это наше счастье и наказание, – философски рассудил он. – Только не говори, что остался к Тае равнодушен и тебя такое тесное соседство с ней никак не всколыхнуло.
– А ты считаешь, что всколыхнуло?
Голос Льва звучал флегматично, но Крячко был непоколебим.
– Конечно! – заявил он. – Чуется мне, что тебя там и плющило, и колбасило. Признайся хотя бы самому себе: будь вы с ней в каюте лишь вдвоем, ты вряд ли устоял бы.
Гуров немного помолчал, чуть двинул плечами и возразил все с той же флегмой в голосе:
– Нет, Стас, не произошло бы ровным счетом ничего.
Где-то невдалеке послышались осторожные шаги. Лев Иванович оглянулся и увидел темный силуэт с огоньком сигареты, бесцельно влекущийся мимо. Он сразу же узнал Костю. Судя по всему, тот их тоже угадал и очень этому удивился.