Тихие сказки - стр. 27
Это были разбойники. Оказывается, она находилась совсем недалеко от своей золотой кареты.
– Возьмите карету, только отпустите меня, – попросила их Герда. – Зачем я вам?
Но разбойники – это разбойники. Им зачем-то все нужно (хотя они и сами могут не знать – зачем). И Герда поняла, что ей надо прощаться с жизнью. Ей вовсе не было страшно. После того, как она побывала в волшебной стране, она совершенно перестала бояться за себя, но мысль о Кае!
– Кай! Кай! – прошептала она. – Неужели ты так и замерзнешь один в снегах? – И лицо ее стало таким пронзительно печальным, что надо было быть разбойником, чтобы это выдержать. Но вокруг были именно разбойники, и один из них уже занес над Гердой нож, как вдруг девочка-разбойница, Маленькая Разбойница, о которой все знают по старой сказке, вынырнула откуда-то и встала между Гердой и его ножом. Еще минута – и она была бы убита. И она на это шла, эта Маленькая Разбойница. Не такая уж она была избалованная. Это была единственная разбойница, которая не выдержала пронзительно-печального лица Герды. И это так удивило остальных разбойников, что они не убили Герду в тот же миг – и не убили потом. Они только все расспрашивали Маленькую Разбойницу, для чего ей вздумалось защищать девчонку из золотой кареты. А она им плела всякие небылицы, потому что как было рассказать разбойникам правду? Они бы ее все равно не поняли. Маленькая Разбойница и вывела Герду на дорогу (не знаю уж, был ли тут олень, думаю, что без него обошлось), обняла ее, отдала все, что у нее было, и сказала:
– Иди, найди Кая и… вспомни когда-нибудь про меня.
«Вспомни!» Герда уже никогда не сможет ее забыть, как и девочка, рожденная в разбойничьей шайке, уже никогда не сможет жить с разбойниками.
А лес из осеннего стал зимним, и огромные белые деревья указывали прямой путь к Снежной Королеве. Нет, не нужно было никакого оленя.
Совсем иначе Герда попала в страну Снежной Королевы. Она остановилась в серебряно-белом лесу, потому что почувствовала, что огромная, одетая снегом сосна приказывает ей остановиться… Ствол ее был, как поднятый перст: ни с места! И Герда застыла. Вся. Остановились ноги, остановились руки, остановились вопросы, остановились мысли. И глаза остановились. Они превратились в два тишайших зеркала. И вдруг в них отразилась Волшебная страна. Она была перед ней вся – страна Снежной Королевы. В этом невозможно было сомневаться. Герда была в середине такого сияния, которого она не видела никогда в жизни. И если бы ей сейчас приказали: двигайся! – она бы не смогла. Сияние шло отовсюду, как будто проникало внутрь нее, пронизывало ее, преломляясь и отражаясь в бесчисленных призмах. Постепенно она поняла, что окружена зеркалами, тысячами, мириадами зеркал, которые то являлись в своем множестве, то сливались и представали двумя великими зеркалами такой чистоты и ясности, какой не бывает ни в каких зеркалах на свете. Самая тихая вода не могла сравниться тишиной и прозрачностью с этими волшебными зеркалами.
И тут она вспомнила, что страну Снежной Королевы называют Страной Волшебных Зеркал. Но люди считают эту страну страшной и очень боятся этих зеркал. «Чего же тут бояться?» – подумала Герда и вдруг поняла, что зеркала эти совсем не отражают ее: ни лица, ни рук, ни ног. Герду, которую все видят, нельзя было найти в этих зеркалах. Так вот чего пугались люди. Пустота! Пространство, в котором нет тебя самого. – Но вместо испуга Герду охватил такой восторг, такой небывалый восторг, что зеркала засияли удесятеренным блеском, отражая его… Потому что его-то, восторг этот, они отражали… И Гердины глаза отразили то, что отражалось в зеркалах. И… вспыхнуло такое сияние, что продлись оно еще одно мгновение, и этого нельзя было бы вынести. Но мгновение оборвалось. Сверхъестественное сияние сменилось спокойным белым светом, тоже удивительно прекрасным, но это вынести было можно. Это был Покой, в котором таились целые миры.