Тихая квартирантка - стр. 23
Слева в ванну плещется вода. Ты не спрашиваешь насчет Сесилии, не разбудит ли ее звук работающего душа. Он отец и лучше знает, что может нарушить сон его дочери. Вероятно, она привыкла. Насколько тебе известно, он обычно встает раньше, бреется и чистит зубы до ее пробуждения.
Ты присматриваешься к нему, сидя на унитазе. Бинго. На нем джинсы, чистая толстовка и рабочие ботинки на шнурках. Волосы причесаны, борода подстрижена. Встал пораньше и нашел время для собственных водных процедур, прежде чем позаботиться о тебе. Если она и услышит, то подумает, что новая квартирантка ранняя пташка, как и ее папа.
Ты встаешь, чтобы сдернуть, и уже собираешься залезть в ванну, когда что-то тебя останавливает. Отражение в зеркале. Женщина. Новая и незнакомая. Ты.
Несколько секунд оглядываешь себя. Волосы длинные и темные, как раньше, но у корней седина, а за плечами пара белых прядей, как на спине у скунса. Ребра выпирают, будто вот-вот проткнут кожу. Очертания твоего лица.
– Шевелись.
Прежде чем ты успеваешь рассмотреть остальное, он отодвигает шторку, хватает тебя за руку и заталкивает под душ.
Слишком горячо. Когда-то ты принимала душ каждое утро. Подолгу стояла под струями, бившими по груди. Откидывала голову назад, чтобы вода заполнила уши, рот. Целиком отдавалась моменту в надежде достичь полного очищения, чего никогда не случалось. Теперь, после пяти лет обливания из ведра, ты не в состоянии припомнить, что именно – обжигающие струи воды на лице и спине, наполняющий легкие пар, – казалось тебе приятным.
Ты держишь глаза открытыми, пытаешься дышать сквозь водяную завесу. Интересно, ты еще не забыла, как это делается? Тянешься за мылом. Поскальзываешься. Он ловит тебя, с презрением во взгляде. Душевая шторка по-прежнему сдвинута в сторону. Здесь нет бритвы, ничего, чем можно навредить ему или себе, даже флакона с шампунем, который можно брызнуть в глаза. Только твое обнаженное тело и кусок мыла.
Ты суешь его под воду. Намыливаешь руки, грудь, между ног, все до кончиков пальцев.
– Ну, готово?
– Почти.
Ты вновь берешь мыло, чтобы вымыть лицо и волосы. Затем выключаешь воду и поворачиваешься. Он протягивает полотенце, ты вытираешься. В желтом свете ванной тело такое настоящее, такое живое. В сарае, в свете походного фонаря, не было видно деталей: похожих на молнии растяжек на внутренней стороне бедер, темных волосков на предплечьях и голенях, кустиков волос под мышками. Синяков на руках, застойных пятен пурпурного и синего цвета на сгибах локтей. Нескольких шрамов на груди. Трудные годы оставили след на твоей коже.
Ты протягиваешь полотенце обратно. Он кивает на дверной крючок, куда ты его вешаешь. Затем приседаешь к вороху одежды на полу. Трусы из супермаркета. Спортивный бюстгальтер из такого же черного хлопка. Чистые джинсы, белая футболка, серая толстовка на молнии. Все дешевое, нейтральное, скучное. Новое. Твое.
Одеваясь, ты прокручиваешь в голове свою новую биографию. Ты Рейчел. Недавно переехала в город. Искала, где остановиться, и услышала, что друг твоего друга сдает комнату в доме. Он вручает тебе новую зубную щетку и кивает на тюбик пасты – по всей видимости, его – на бортике раковины.
Ничего общего с заботой. Базовая гигиена, возможность привести себя в порядок. Ему легче, если ты не болеешь, если у тебя не выпадают зубы, а твой организм не изматывают инфекции. В сарае он следил за твоим здоровьем, чтобы не создавать себе дополнительных хлопот. Теперь ему нужно, чтобы ты выглядела нормально ради его дочери.