Тигр! Тигр! (сборник) - стр. 21
4
Нью-йоркский вокзал Пенсильвания, пока его не разрушили по причинам, затянутым дымкой неопределенности конца двадцатого века[4], являл собою, о чем миллионы путешественников даже не догадывались, зримую связь времен. Внутренняя отделка гигантского терминала воспроизводила величественные термы Каракаллы в древнем Риме. Как и многолюдный особняк Марии Бомон, которую тысячи самых что ни на есть интимных врагов прозвали Позолоченной Мумией.
Пока Бен Рейх спускался по восточному эскалатору – в сопровождении доктора Тэйта и с орудием убийства в кармане, – чувства его откликались на окружающее в ритме стаккато. Гости на нижнем этаже… Блеск форменных одежд, платьев, фосфоресценция плоти, колышутся светильники на тонких ножках, источая пастельные лучи… Тень, сэр, сказал Тензор…
Звуки: голоса, музыка, официальные объявления, эхо… Натяженье, предвкушенье, треволненье – просто класс! Чудесное попурри плоти и духов, еды и вина, вычурной роскоши… Натяженье, предвкушенье…
Роскошная позолота смертельной ловушки… И даже не так: Господь свидетель, подобного уже семьдесят лет никто не проворачивал… Забытое искусство… вроде флеботомии, хирургии, алхимии… Я верну им смерть. Не поспешное, безрассудное убийство в припадке психоза или в драке, а нормальное, целенаправленное, распланированное, хладнокровное…
– Бога ради! – прошептал Тэйт. – Осторожней, человече. От вас так и пышет убийством.
Восемь, сэр; семь, сэр…
– Так-то лучше. Вот один из ее щупачей-секретарей. Он сканирует гостей, чтобы выявить незваных. Продолжайте напевать про себя.
Тонкий и стройный юноша, словно порыв ветра, золотистая стрижка, фиолетовая блуза, серебряные кюлоты:
– Доктор Тэйт! Мистер Рейх! Просто нет слов. Да, правда! Ни единого слова на язык не приходит. Входите же, входите!
Шесть, сэр; пять, сэр…
К нему устремилась Мария Бомон: руки нараспашку, глаза навыкате, обнаженный бюст напоказ… пневматическая хирургия[5] преобразила ее в гротескное подобие бенгальской статуэтки: накачанные бедра, накачанные щиколотки, накачанные позолоченные груди. Рейху она представлялась галеонной фигурой на носу корабля порнографов… прославленная Позолоченная Мумия.
– Бен, голубчик мой! – Она заключила его в усиленные пневматикой объятия, прижимаясь так, чтобы его рука вдавилась в ее ребра. – Как чудесно, как чудесно.
– И слишком пластмассово, Мария, – пробормотал он ей на ухо.
– Ты отыскал свой потерявшийся миллион?
– Вот буквально только что, дорогая, он оказался у меня в руках.
– Осторожней, смелый воздыхатель. Эта божественная вечеринка записывается в мельчайших деталях.
Рейх посмотрел через ее плечо на Тэйта. Тэйт успокаивающе покачал головой.
– Иди же, пообщайся со всеми, кто стоит внимания, – сказала Мария, взяв его под локоть. – У нас целая вечность впереди друг для друга.
Свет под крестчатыми сводами снова изменился, сдвинувшись по спектру. Костюмы сменили цвет. Кожа, ранее блиставшая розовым перламутром, теперь стала зловеще люминесцировать.
Тэйт с левого фланга Рейха подал условный сигнал:
Опасность! Опасность! Опасность!
Натяженье, предвкушенье, треволненье – просто класс! Рифф. Натяженье, предвкушенье, треволненье – просто класс!..
Мария представляла другого своего любимчика неопределенного пола – летящий, золотистая стрижка, блуза оттенка фуксии, кюлоты цвета берлинской лазури.