Тигр! Тигр! (сборник) - стр. 17
В такой вот неформальной обстановке Рейх улучил минутку проскользнуть в лабораторию с ограниченным доступом и похитил оттуда одну нокаут-капсулу. Последние представляли собой медные кубики, вполовину меньше запальных капсюлей и вдвое смертоносней. Если такой кубик разбить, он исторгал ослепительное голубое пламя, и вспышка временно ионизировала родопсин – зрительный пурпур сетчатки глаз, – ослепляя жертву и лишая ее всякого представления о времени и пространстве.
После полудня среды Рейх спустился на Мелоди-Лэйн, в сердце театрального квартала, и посетил контору «Психосонгс Инкорпорейтед». Тут заправляла умненькая девушка, сочинявшая великолепные куплеты для рекламного отдела и штрейкбрехерские кличи разрушающей силы для отдела пропаганды (в прошлом году «Монарху» потребовались все ресурсы, чтобы подавить выступления протестующих рабочих). Звали барышню Даффи Уиг&. В глазах Рейха она была воплощением современной карьеристки – девственницы-соблазнительницы.
– И как ты, Даффи? – спросил он, вежливо чмокнув ее. Даффи была красива и фигуриста, словно график динамики продаж, но чуть моложе, чем ему нравилось.
– А вы, мистер Рейх? – Она смерила его странным взглядом. – Однажды найму какого-нибудь эспера, специалиста по одиноким сердцам, чтобы истолковал для меня ваш поцелуй. Мне по-прежнему кажется, что спрашиваете вы не о бизнесе.
– Нет.
– Вот негодяй.
– Даффи, мужчина должен блюсти честь смолоду. Целуешь девушек без разбору – в богачах не задержишься.
– Вы же меня целуете.
– Только потому, что ты совсем как та девушка с кредитки.
– Пип, – сказала она.
– Поп, – сказал он.
– Бим, – сказала она.
– Бам, – сказал он.
– Прибила бы на месте того, кто это сочинил, – сказала Даффи мрачно. – Ладно, красавчик, что у вас за печаль?
– Азартные игры, – ответил Рейх. – Эллери Уэст, заведующий моим клубом для персонала, жалуется на азартные игры в «Монархе». Говорит, народ к ним слишком пристрастился. Если честно, мне без разницы.
– Должник побоится просить повышения.
– Вы умны не по годам, юная леди.
– Значит, тебе что-нибудь против азартных игр?
– Что-нибудь в этом роде. Прилипчивое, но не слишком очевидное. Не типичный пропагандистский мотив, а, так сказать, с замедленным высвобождением. Я бы хотел добиться более-менее бессознательного психокондиционирования.
Даффи кивала, делая быстрые пометки.
– И пускай эту песенку будет приятно послушать. Бог знает, сколько народу передо мной пройдет, напевая, насвистывая и мурлыча ее себе под нос.
– Ах ты ж негодник. Все мои куплеты приятно послушать.
– По первому разу.
– За это с тебя еще тысяча.
Рейх рассмеялся.
– Если уж мы о монотонности говорим… – продолжил он без паузы.
– Мы не говорили.
– Какая была самая прилипчивая из твоих работ?
– Прилипчивая?
– Ты понимаешь. Вроде тех рекламных куплетов, которые так и лезут в башку.
– А, это. Мы их называем пепси.
– Почему?
– Не в курсе. Говорят, первым придумал их сочинять какой-то Пепси, еще несколько веков назад. Я на это не ведусь. Я однажды такой сочинила… – Даффи поморщилась. – Мне до сих пор вспоминать противно. У тебя на месяц в голове застрянет. Меня год донимало.
– Преувеличиваешь.
– Репутацией клянусь, мистер Рейх. Песенка называлась