The Мечты. О любви - стр. 39
- Это ты здесь спать собрался? – хмуро спросила она, сердясь на себя и все еще не пропуская его внутрь.
- Феноменальная прозорливость, - кивнул Моджеевский.
- И мое мнение тебя не интересует?
- Ну я ведь предупреждал.
- О чем и когда?
- Что буду делать по-своему и не раз, - терпеливо ответил он.
Его голос, довольно спокойный и негромкий, перебил очередной скрип в подъезде. Из квартиры Климовых высунулась тетка Валька, супруга главы семейства. Окинула парочку взглядом и елейным голоском протянула:
- Ой, Юленька, а я-то думаю, кто это тут под дверью шепчется и топчется среди ночи. А это ты тут, моя хорошая! А это кто? Муж твой, да? Ты ж его так ни разу нам и не показала, а я забыла спросить, когда бабу Тоню спасали.
Юлька икнула. Растерянно глянула сначала на Климову. Потом – еще более растерянно – на Моджеевского. Икнула еще раз и выдала:
- Простите, пожалуйста, теть Валь, не хотели мешать! – и с этими словами ухватила «мужа» за рукав, дернув на себя.
- И от соседей, оказывается, бывает польза, - негромко рассмеялся Богдан, прикрывая за собой дверь, - а то б ты еще полночи ломалась.
- То есть по-твоему – я ломалась? – прошипела Юлька. – Ты явился так поздно без предварительного звонка, заявил, что планируешь тут ночевать, поставил меня в неловкое положение перед людьми, которых я с пеленок знаю, но ломалась при этом – я?!
- Конечно. Как минимум, ты могла сразу впустить меня в квартиру, - не глядя на Юлю, он разулся, пристроил на вешалке пальто и, безошибочно выбрав направление, прошагал в кухню, где принялся хозяйничать. Включил чайник, поставил перед собой чашку, обнаруженную на сушке, и обернулся: - Чай у тебя где?
- Прямо напротив, дверцу открой, вторая полка, красная банка в полоску, - ответила она, наблюдающая за ним в дверном проеме, сложив на груди руки. Загораживалась. Закрывалась. Все еще цеплялась за свою темноту, глядя на его свет. Но с некоторой паузой все же спросила: - Ты голодный?
Он ответил не сразу. Достал банку с чаем, долго изучал надписи, потом зачем-то сунул в нее нос, принюхавшись к содержимому. И только потом посмотрел на Юлю и сказал:
- Ты прости, я правда не подумал, что уже поздно. И что Андрей может уже спать. Я ведь понятия не имею, когда дети ложатся, когда просыпаются. Я вообще нихрена не знаю о детях, если не считать некоторых мелочей про Лизку.
- Поэтому ты хочешь познакомиться с... с сыном, находясь возле него, а не на расстоянии, - продолжила за Богдана Юля.
- И это тоже.
Она сделала короткий вдох и кивнула.
- Ладно. Хорошо. Я не возражаю. Но учти, что я пока не готова менять его распорядок, привычки... Во всяком случае, без предварительного обсуждения. Не потому что я тут изображаю главную, а потому что ты действительно ничего не знаешь о детях... И наверняка придется чему-то учиться. А значит, здесь большого босса, пожалуйста, выключай. И твое «делаю что хочу» у меня дома не проканает.
Ничего не ответив на ее решительное замечание, Богдан кивнул на банку с чаем и спросил:
- Будешь?
- Буду. А ты ужинать? У меня есть котлеты. Правда паровые, я Царевичу делала.
- Нет, спасибо, - отказался Моджеевский. Налил две чашки чая и устроился, наконец, за столом.
Юля села напротив. Как когда-то в лесном домике, когда они вдвоем утром пили чай, и она не знала, как дальше жить. Только теперь ей казалось, что это было в прошлой жизни, и неважно, что прошло лишь несколько недель. Господи! Тогда у нее было куда больше определенности, чем сейчас. А у него? Что изменилось у него?