The Мечты - стр. 29
- Ого! – раздалось у него за спиной – то ли удивленно, то ли возмущенно. – Велик и могуч русский язык.
Роман, из чьего носа, кажется, даже пар валил, развернулся, чтобы посмотреть, что еще за мошка попадет сейчас под его горячую руку. И ему ее было заранее жаль.
Евгения Андреевна Малич ни с какой стороны не подходила под понятие «мошки». И ростом удалась, и фигурой уродилась, и чертами лица привлекала взгляды. Да и за себя постоять умела, так сложилось. Но когда возмущавшийся повернулся к ней, все же икнула от неожиданности, как-то сразу его узнав. Тот самый любитель езды по набережной и купания собак в море! Следующим звуком, вырвавшимся из ее горла, было явное хмыканье, и, наконец, она смогла проговорить членораздельное:
- Еще и по газонам ездите. Похвально.
Роман тоже ее узнал. Как тут не узнать, если в ту их дурацкую встречу ранним утром у моря она очень ему понравилась – и своей деловитостью, и порывом отчитать его, как мальчишку, будто бы ей совсем плевать, что в Солнечногорске вряд ли у кого еще встретишь подобный Ягуар (как бы там ни было, а Моджеевский был с пониманием, что кроссовер на набережной – перебор, в отличие от маленького спорткара, стоившего как целый этаж в «Золотом береге»). Нет, она сделала ему внушение, как будто бы он обыкновенный мужик, с какими она каждый день общается. У Романа тогда даже дух захватило, что с ним так можно. Ну и еще от ее родинки над нежными аккуратными губами, чья форма была задана природой, а та, как известно, работает куда лучше пластических хирургов.
Сейчас эти губы приоткрылись, рот округлился буквой «О», а Роман медленно сознавал, что она живет в доме, где бабы на балконах развешивают розово-голубые лифчики.
- А уж вам-то я чем помешал? – огрызнулся он на автомате, но уже без былого пыла.
- Все тем же! – вклинился Гарик, словно рыцарь, бросившись на защиту прекрасной дамы. И не особенно важно, что даме никто не угрожал. – Нам ехать надо, а ты ворота перегородил.
- Да я же сказал, что сейчас уеду! – снова завелся Моджеевский, глянув на того. – Закатил концерт, хуже бабы!
- Не уважать других – исключительно по-мужски, - кивнула Женя и подошла к Гарику. – Машина во дворе, полагаю?
- Ну! Ты ж видишь! – в сердцах буркнул тот.
- Черт с вами! - прорычал Роман и рванул на себя дверцу Рэйндж Ровера, усаживаясь за руль. И дальше ругаться с пролетариатом как-то совсем себя не уважать – и так уже отличился. Все равно ничего не докажешь. То, что понравившаяся ему женщина играла за чужую команду, и вовсе удручало, хотя он и не думал, что когда-нибудь еще ее встретит. Его жизнь обычно с такими не сталкивала. Или он обретался совсем в других социумах.
Туда он и отправился, освободив проезд для Гарика и его Москвича. В смысле – домой, к Лене Михалне и Ринго. Устал за день, как собака, впрочем, его мастиф не знал, что такое труд.
В это же самое время Игорь Климов, взбудораженный общением с сильным мира сего, не менее воодушевленно ругался на собственного коня, не желавшего заводиться, но для виду издававшего звуки, которые должны были означать отчаянные потуги порадовать своего хозяина. За всей этой фантасмагорией безнадежно наблюдала Женя, понимая, что день, с самого начала складывающийся крайне сложно, и не мог закончиться удачно.