The Мечты. Бес и ребро - стр. 23

- Ну что? – желчно выдохнул он ей в лицо. – Трезвая? Голова не болит? Месячные там…

- У меня все прекрасно, Олежа! Спасибо за беспокойство, – оскалилась Стефания, глядя на него снизу вверх и приподняв брови, а потом надула губки и выдала практически ва-банк: – Я вчера тебе звонила, а ты... наверное, был очень занят, да?

- Так и я тебе звонил, - запыхтел он, стаскивая с себя пиджак. – Ты чем занята была?

- Милый, я работаю, - рассмеялась негромко Стеша, приподнялась с диванчика и провела ладошкой по его груди. – У меня была репетиция. Весь чертов день. Потом я пришла домой. Пешком. Пешком, Олежа! Через весь город! И у меня вырубился свет, пришлось вызывать... электрика. Но я же все равно тебе позвонила. Не ворчи, хорошо?

Он и не ворчал. Молча развернул Стефанию спиной, снова толкнул ее вперед и быстро, не давая ей возможности дернуться, пристроился сзади. Впрочем, злость, которую Панкратов копил второй день, увеличила привычное количество общеизвестных движений. И несколько минут спустя, заправляя в брюки рубашку, он распорядился:

- Завтрак давай.

Ей оставалось только сбегать в ванную, чтобы хоть немного устранить влажные и липкие последствия так называемого акта любви, позвонить в кофейню внизу, где обычно заказывала что-нибудь для Олега, когда он одаривал ее своим присутствием по утрам. А потом варить ему кофе. И еще проделывать все это глядя на него совершенно влюбленными глазами, как если бы... Как если бы, словом. То самое «если бы», которого у нее с Панкратовым никогда не случалось. Да и вообще давным-давно не случалось.

В мужчине, как известно, полезно поддерживать уверенность в том, что он реально мужик. Секс-гигант, мать его. И Стефания с этой задачей успешно справлялась, недаром актерский хлеб ест. Ну или вернее, нюхает. Хлеб – зло.

Поставив перед ним чашку ароматного напитка и тарелку... со вчерашним сыром, она радостно устроилась у Панкратова на коленях, обхватила его плечи и потерлась носом о висок. Ластилась исключительно по-кошачьи, намекая на продолжение. Насколько он подобрел – еще следовало выяснить.

- Может быть, прогуляешь сегодня работу? – муркнула Стефания ему на ухо, рассчитывая на то, что он обязательно откажется. Должен отказаться. Среди недели – всегда отказывается.

- С какой радости? – хмыкнул Олег, с аппетитом уплетая сыр.

- С такой, что я соскучилась.

- Соскучилась – это хорошо. Тебе и положено скучать.

- При моей жажде деятельности? Не уверена, - фыркнула она и снова поцеловала его щеку. – Олеж, ты же знаешь, что я только с тобой смирная.

- Ты льстишь себе, дорогуша, - расхохотался Панкратов. – Смирная! Скрутить бы тебя в бараний рог, да люблю, стерву!

- Я тебя тоже, милый, - в тон ему рассмеялась Стефания и пробежала пальцами по его плечу. – Хоть ты на меня и забиваешь.

- Ну ты точно оборзела! – рыкнул он, но уже скорее для проформы, авансом. – С кого бы ты еще столько имела.

- А забо-о-ота? – нежно протянула она. – Вот о своей семье ты заботишься! Вряд ли твоя жена решает вопросы с разбитыми машинками. А мой бедный, бедный, - «клоп» - раздалось в ее голове, и Стефания украдкой ею тряхнула, - автомобильчик с двух сторон подмят, и этот придурок еще... весь мозг вынес... не хочет идти на мировую, а я ждать не могу! Я безлошадная! Ну ты же мог бы все это как-то решить, Олеж!