The Мечты. Бес и ребро - стр. 20
- Поищу, - пообещал Андрей Никитич. Вышло даже торжественно. И, пожелав Стефании хорошего вечера, отправился восвояси. Она снова закрыла за ним дверь. Потом вернулась на кухню и некоторое время постояла, глядя на немытые чашки. Вернее, не так. Глядя на его чашку. Этот день с него начался и им же закончился. Никакой не рабовладелец. Дядька как дядька. Даже симпатичный – к вечеру то ли он похорошел, то ли его подвиг в ее глазах добавил ему привлекательности.
Стефания рассмеялась в кулачок, сама себе, и пошла проверять, как там ее платье в стиральной машине. То все еще стиралось. На часах было почти одиннадцать, а она практически не спала прошлой ночью. И правда, надо как-то уже прекращать пыжиться. Слишком она для такого старая. С этой мыслью Стеша поднялась к себе на этаж, где бо́льшую часть пространства занимала кровать. Включила подсветку в изголовье, переоделась в ночную сорочку и отправилась под одеяло со здравой мыслью, что сон - хорошее лекарство от хандры, а платье она и завтра отправит на сушилку.
С тем и засыпала, чтобы всполошил ее в очередной раз заоравший внизу телефон. «Панкратов раздуплился», - подумала она и злорадно улыбнулась. После чего вынула из-под подушки беруши и немедленно воспользовалась ими по назначению, прекрасно представляя себе, как Олег примчится с утра устраивать разборки. Или трахаться – смотря насколько будет зол.
[1] Цитата из пьесы «Трамвай «Желание» Теннесси Уильямса (1947)
[2] Цитата из пьесы «Трамвай «Желание» Теннесси Уильямса (1947)
5. Олег Станиславович был очень зол
***
Олег Станиславович был очень зол. Прямо с утра и был. То и дело поглядывал на часы, потом утыкался в телефон, непроизвольными нервными движениями поправлял пуговицу бледно-голубой рубашки, делал глоток чаю и начинал сначала. Стефания не перезванивала больше. Вечером позвонила, а теперь выдерживала характер. Он тоже пока набрать ее не мог. Только набил в мессенджер: «Что ты хотела», - и сидел ждал ответа. А ни ответа, ни привета. Бред какой-то. Эти кошки-мышки его подбешивали, и не сделать ничего.
Панкратов морщился. Сорвался на домработницу, накрывавшую на стол – блины, дескать, горят у нее. А на жену, сидевшую напротив, смотреть избегал. Лучше не будить лихо, пока оно тихо.
Но лихо и само не спало. И сдержанные метания господина Панкратова были прерваны негромким, но уверенным в собственной правоте голосом:
- Ты должен устроить Уленьку в подходящий колледж в Лондоне.
Олег Станиславович едва не захлебнулся только что сделанным очередным глотком и уставился на дражайшую свою супругу.
- В какой еще колледж в Лондоне? – счел необходимым поинтересоваться он. – И что значит – устроить?
- Не надо делать вид, что ты не понимаешь, - веско проговорила Лилианна Панкратова. – Играй роль недоумка в другом месте. Неужели так сложно озаботиться судьбой дочери?
- А при чем тут судьба дочери? – ухмыльнулся Олег Станиславович. – Я прекрасно знаю, чем на самом деле ты предлагаешь мне тут озаботиться. Или она не ела тебе мозг Богданом Моджеевским весь год?
- И? – повела его законная вторая половина бровью, которой татуаж придал самую идеальную форму.
- А то, что сей славный отрок в этом году валит в Великобританию. Дай угадаю, колледж наша умничка хочет тот же самый?
- Наша дочь хочет учиться! Неужели это плохо? Или ты решил подвергнуть сомнению качество английского образования?