Тетрадь с гоблинами - стр. 35
– Или сходи в Башню печали. Там тебя будет ждать сюрприз.
– Или не ходи в Башню печали. Там тебя может ждать смерть.
Зверьки вмиг испарились, не успел я крикнуть: “А домой-то мне как вернуться?”. В дверь забарабанили сотни кулаков, и действовать нужно было быстро, как в шахматном блице. Я последовал пробудившемуся наитию, подбежал к одной из парт и вытащил из ее ящика Тетрадь.
Я абсолютно точно знал, что найду ее здесь. Дверь распахнулась. В класс ломанулась армия. Я открыл Тетрадь на странице Р’сах’ал’а – корфа-навигатора с длинными пальцами и устройствами на ремне, напоминающими компасы, и обнаружил там карту – небрежно набросанный план кабинета биологии. А на нем – короткие стрелки.
Не дожидаясь, пока меня изобьют лже-одноклассники, я проследовал по стрелкам, распахнул окно и прыгнул. Приземлившись на мокрую траву, я почувствовал запах росы и, кажется, солнца. Любимого орвандского солнца.
Глава 9. Кто это нарисовал?
Рома ткнул меня локтем. Я вздрогнул и поймал на себе пару десятков взглядов. К нашей парте подошел историк.
– Дима, ты слышишь меня? Да, ты сегодня звезда и молодец, но спать на уроке – это чересчур. Вернись к нам.
Валентин Павлович произнес это уютным и добрым голосом. Голосом орвандского учителя. Я дома. У меня получилось. Знал бы историк, сколько смысла в его просьбе вернуться!..
– Хорошо, Валентин Павлович. Извините.
Угадаете с трех раз, кто это сказал? Правильно: я. Настоящий я. Не раскосый болван с яблоком, не смурфик. Впервые в жизни я осознал, что Димы Каноничкина могло не быть. Но я есть. И это удивительно.
Окно слева от нас было приоткрыто. Я вдохнул свежий орвандский воздух, произведенный на майской фабрике. Роскошное блюдо от шеф-повара по сравнению с тем пыльным газом, которым я надышался “там”.
– Чего задумался? – спросил Рома шепотом. – Тебе плохо?
– Все нормально, – ответил я, блуждая взглядом по пейзажу за окном: по Башне печали, по трем дубам, по скамейкам, по каким-то прохожим с колясками.
Мой мозг воспринимал разговор с Маэстро альтернатив как сон. Однако что-то внутри меня сопротивлялось и твердило, что миссия спасения на моих плечах все-таки лежит. Жаль, тут нет Фрейда, чтоб нормально растолковал.
Кстати.
– Рома, я тут один? Со мной никого нет… Да?
– Разве что бактерии и возможно вирус. А так ты один.
– Хорошо.
– Каноничкин и Федоткин! Хватит шептаться! Валентин Павлович негодует. Сейчас влепит “неуд” – и ухом не поведет.
– Извините…
– Мне надо в туалет, – шепнул Рома. – Пойду выйду.
– Передавай привет Стэну.
– Кому?
– Корфу. Твоему спасителю.
– А. Ага. А почему Стэн?
Я пожал плечами, Рома тоже пожал плечами и удалился из класса.
– …Кроме строений, – рассказывал Валентин Павлович, – от орвандцев нам досталось кое-что важное, благодаря чему мы можем судить о темных пятнах истории. Кто подскажет, о чем я говорю?
– Деньги, – сказал Крупный.
– Одежда? – спросила Алиса. – Платья?
– Систематические письменные свидетельства… – начал Угрюмов, но я его прервал.
– Фольклор, – сказал я. И нет, это не было магическое озарение, просто я действительно понял, к чему клонит Валентин Павлович и удивился, что тот же Угрюмов не ответил раньше меня. – Устное народное творчество. И мифы.
– А о чем повествуют мифы в первую очередь?
– О происхождении мира.
– Верно! Очень верно. О мире, о человеке и о богах. Орвандцы верили, что божества покровительствуют эмоциям. Скажем, бог страха Сиамон в представлении древних нисходит в Амелиен