Тэсс из рода д'Эрбервиллей - стр. 29
– Мать просила меня пойти, – продолжала Тэсс, – да и я сама хотела это сделать. Но я не думала, что оно так выйдет. Сэр, я пришла сказать, что мы с вами происходим из одного рода.
– Ого! Бедные родственники?
– Да.
– Сток?
– Нет, д’Эрбервилль.
– Да, да… я хотел сказать – д’Эрбервилль.
– Наша фамилия была искажена и стала Дарбейфилд, но у нас есть много доказательств, что мы – д’Эрбервилли. Историки говорят, что это так… И… у нас есть старая печать, а на ней щит со стоящим на задних лапах львом, а над ним – за́мок; и еще у нас есть старая серебряная ложка – круглая, как ковшик, и с таким же за́мком. Но она такая старая, что мать размешивает ею гороховую похлебку.
– В моем гербе действительно есть за́мок, – вежливо заметил он, – и лев, стоящий на задних лапах.
– Вот мать и сказала, что мы должны познакомиться с вами… так как мы по несчастной случайности лишились лошади и… наша ветвь – старейшая.
– Право же, это очень мило со стороны вашей матери, и я лично не жалею о сделанном ею шаге. – С этими словами Алек посмотрел на Тэсс так, что она слегка покраснела. – Значит, вы, красавица, пришли с дружеским визитом к нам, как к родственникам?
– Кажется, да, – пролепетала Тэсс, робея.
– Ну что ж, беды в этом нет. Где вы живете? Кто вы такие?
Она рассказала ему вкратце о своей семье и в ответ на дальнейшие вопросы сообщила, что собирается вернуться с тем же возницей, который привез ее сюда.
– Он еще не скоро будет проезжать мимо Трэнтриджа. А не пройтись ли нам пока по усадьбе, моя хорошенькая кузина?
Тэсс хотелось как можно скорее распрощаться с ним, но молодой человек настаивал, и она наконец согласилась. Он показал ей газоны, клумбы и оранжереи, а потом повел в фруктовый сад и к парникам, где спросил ее, любит ли она клубнику.
– Да, – сказала Тэсс, – но только спелую.
– Здесь она уже поспела.
Д’Эрбервилль начал собирать для нее ягоды. Нагнувшись, он срывал их одну за другой и протягивал ей; затем, выбрав крупную ягоду, сорта «британская королева», он выпрямился и, держа ее за стебелек, поднес к губам девушки.
– Нет, нет! – быстро сказала она, заслоняя пальцами губы. – Я лучше возьму ее рукой.
– Вздор! – настаивал он.
С легким смущением она приоткрыла рот и взяла ягоду губами.
Так они некоторое время бродили по саду, и Тэсс смущенно и покорно ела все, что предлагал ей д’Эрбервилль. Когда она уже не могла больше есть клубнику, он насыпал ягод в ее корзиночку; затем они подошли к розовым кустам, где он нарвал цветов и дал ей, чтобы она приколола их себе на грудь. Она повиновалась, словно во сне, а когда уже больше некуда было прикреплять их, он сам прицепил один-два бутона к ее шляпе и, совсем расщедрившись, наполнил доверху ее корзинку розами. Наконец, взглянув на часы, он сказал:
– Теперь вам нужно закусить, а затем вы должны отправляться в путь, если не хотите пропустить шеетонский фургон. Идемте, я постараюсь достать вам чего-нибудь поесть.
Сток-д’Эрбервилль повел ее назад к лужайке поставил одну в беседке, но вскоре вернулся и принес корзинку с легким завтраком, который подал ей сам. Молодой человек совершенно явно не желал, чтобы этот приятный tete-a-tete был нарушен слугами.
– Вы разрешите мне курить? – спросил он.
– Ну конечно, сэр.
Сквозь клубы дыма, наполнившие палатку, он наблюдал, как она мило и непринужденно ест, а Тэсс Дарбейфилд, с наивной радостью посматривая на розы, приколотые к платью, не догадывалась, что за синей наркотической дымкой восседает «трагический злодей» ее драмы – тот, кому суждено стать кроваво-красным лучом в спектре ее молодой жизни. Тэсс обладала одной особенностью, которая в эту минуту была для нее опасна, – ведь недаром Алек д’Эрбервилль и не спускал с нее глаз. Фигура Тэсс была чуть пышнее, чем полагалось бы по ее возрасту, и поэтому она казалась старше своих лет – скорее женщиной, чем девушкой. Свою фигуру Тэсс унаследовала от матери, не унаследовав ее характера. Порой Тэсс смущала эта ранняя зрелость, но подруги успокоили ее, сказав, что время излечивает подобные недостатки.