Тэррлисс - стр. 19

Любой нормальный человек, наверное, позвал бы кого-нибудь и оказал первую помощь, но не в моем случае. Я просто выскочила из комнаты. Я неслась по коридорам особняка, меня подпитывал страх. Было ощущение, что за мной кто-то гонится, преследует меня. Спускаясь по лестнице, я успела пару раз навернуться и повредить ногу. Куда я мчалась? К кому? Я и сама не осознавала. Мне просто хотелось бежать. Убраться подальше от этого места, от всех проблем и от адской жизни.

Я вылетела из дома, добралась до ворот и, чтобы открыть их, нажала на кнопку. Было очень странно в середине осени находиться на улице в тонких пижамных шортах, короткой майке, с босыми ногами, но меня это мало волновало.

Из будки выбежал охранник.

– Филисса, что случилось?! Вы куда в таком виде посреди ночи?

Я кинула на него взгляд и устремилась прочь. По-моему, он подумал, что у меня поехала крыша.

Я просто бежала. По пустой дороге, босиком. Хотелось разрыдаться, но я не смогла. Не привыкла распускать сопли. Я ими сыта по горло. Душа зачерствела. Ни один человек больше не увидит моих слез. Как бы не было больно, как бы чувства не рвались наружу. Все равно. Нужно всегда все держать в себе.

Я думала о маме. Да, я ее ненавижу, но что с ней происходит? Почему болезнь прогрессирует и мама все чаще переключается на вторую личность? Я и правда боюсь «Амалию». Откуда же у нее появилось это психическое расстройство? И почему она называет себя «Амалией»? О каком сыне вечно говорит? И почему говорит, что я его убила?!

Спустя пару минут я остановилась, так как увидела парня, который медленно направлялся в мою сторону. Кто это бродит в позднее время? Странно, в Шотле ночью обычно так тихо.

Я внимательно наблюдала за ним. Через несколько секунд на его лицо пал свет от фонаря. Никита!

– Ты… ты что тут делаешь? – громко спросила я, уставившись на него.

Выглядел он неважно: измученный вид, уставшая и медленная походка, растрепанные волосы. Он приблизился и, встав напротив, кинул на меня взгляд.

– Ты еще спрашиваешь? Это не я тебя кинул без машины и телефона в другом районе, заставив возвращаться сюда пешком.

– Тебе что – пятки суперклеем обмазали и ты, пока шел, прилипал к асфальту? – съязвила я.

Никита смотрел на меня таким взглядом, будто тоже хотел придушить. Я изменилась в лице: поняла, что остроумие явно не к месту.

– Да лучше бы мне их обмазали клеем, чем я бы проторчал в полиции восемь часов!

– Что? Ты как туда попал? – Я округлила глаза.

– В Шотл нельзя пройти просто так. У меня потребовали документы на въезде. Естественно, я их не взял, я ведь не предполагал, что меня в другом районе кинет одна стерва.

– Как ты меня назвал?

Он опустил голову, резко вздохнул, попятился и снова посмотрел на меня.

– Могу повторить. Я разговариваю с эгоистичной стервой, которая думает только о себе. Я даже спрашивать не буду, что ты делаешь на улице посреди ночи. И не буду спрашивать, почему ты полураздета. Я больше вообще ничего не хочу знать.

– Наконец-то я дожила до момента, когда ты заткнешься и засунешь свое любопытство далеко и надолго.

– Но я скажу тебе вот что. Ты превратилась в настоящую тварь, Лисса. Я терплю тебя каждый день, и мои нервы на исходе. Относишься ко мне и ко всему персоналу так, словно мы мусор подзаборный…

– Вы и есть мусор, – выпалила я и посмотрела Никите прямо в глаза.