Территория без возврата - стр. 21
К счастью, в кармане Алекса лежал его новенький паспорт.
– Здравствуйте! – сказал он, вскакивая с лавки, и застрекотал по-английски. – Я плохо понимаю русский. Простите, если я что-то нарушил, вот мои документы. Я американский гражданин.
Лицо полицейского немедленно расплылось в улыбке. Он, почти не глядя, повертел в руках паспорт и вернул Алексу. На лице отразилось мучительные попытки вспомнить что-то подходящее из школьных уроков иностранного языка.
– Хэллоу. Все окей, – выдал он наконец. – Гуд дэй!
«Хорошо, хоть не поведал о том, что «Лондон – из э кэпитал офф Грейт Британ».
Расставшись с полицейским, Алекс решил больше не рассиживаться в парке и отправился домой. Было уже пять часов вечера. Скоро вернется Лена, а часам к семи придет Вадим.
Однако, открыв дверь запасным ключом, который выдал ему Вадим, Алекс обнаружил, что Лена уже дома. Она вышла ему навстречу.
– Привет, – улыбнулся Алекс и тут же, по ее побелевшему лицу, понял: что-то случилось. – Лена…
– Я чувствовала… что-то такое. Смотрела на тебя и понимала, что нас связывает…. – Голос ее сорвался. – Только никак не могла понять, что именно, что ты скрываешь. Знала, что ты не всю правду нам сказал. Так, значит, ты – наш сын?
Глава седьмая. Временные парадоксы
На Алекса будто ведро ледяной воды вылили. Или ударили со всего маха.
Скрывал, скрывал – и вот, пожалуйста.
– Откуда ты… – Алекс хотел спросить, как она узнала, но тут же догадался: – Письмо, да?
Лена прижала руки к груди и сказала:
– Извини. Не сердись на меня, пожалуйста. Оно лежало в боковом кармашке. Я один раз увидела случайно, как ты что-то прячешь туда и подумала… Не имею привычки рыться в чужих вещах, но мне нужно было знать. Что-то тревожило меня, не давало покоя… А потом ты на днях неожиданно сказал: «Иду, мам, сейчас!», когда был в ванной, и сам не заметил. Наверное, тогда я и догадалась обо всем, только не разрешала себе поверить. Все думала, думала, нужно ли пытаться докопаться до истины, но потом поняла, что если ты уедешь, а я так ничего и не узнаю, то никогда себе этого не прощу.
У Алекса все внутри дрожало от напряжения, должно быть, поэтому его слова прозвучали резко и отрывисто:
– Теперь ты знаешь.
Он встретил ее взгляд и отвел глаза.
– Да. – Елена вздохнула и сделала шаг ему навстречу. – Знаю. Господи, бедный мой, как же тебе трудно живется со всем этим! Я читала в том письме о себе, о своей жизни, смерти и старости… Это было так страшно и в то же время нереально! То, как она… та, другая Елена поступила… Знаю: я сделала бы точно так же. Не приняла бы, что ничего нельзя сделать, изменить. Все равно не смирилась бы, пыталась вытащить своего ребенка из ловушки. Конечно, так сложно все это уложить в голове, понять: мы сейчас с тобой почти ровесники, но при этом ты мой сын! Сын. – Она словно пробовала слово на вкус. – Но неужели ты так и уехал бы, не сказав нам с Вадиком? Это ведь жестоко.
Жестоко? Алекс и не представлял, что его желание уберечь родителей от правды можно расценить таким образом.
– Угу. Уехал бы. Мне казалось, так лучше. Правильнее. Я думал, вам тяжело будет с этим жить. Мне очень хотелось рассказать правду, но я не знал, как вы воспримете. – Он порывисто обнял Лену, прижал к себе, чувствуя, как бьется ее сердце. – Спасибо. Это ведь ты спасла меня, вытащила… твоя идея заказывать Комнаты, оставлять там проекции, твоя вера! Ты и Вета сделали для меня такое…. – Трудно было найти подходящие слова. – Я потерял надежду. Когда наткнулся на проекцию своей комнаты, то решил: это конец.