Terra Insapiens. Небеса - стр. 29

– Понял, – кивнул Роджер. – В плане дальнейшей эволюции они безнадёжны. Они до сих пор обожают своё примитивное искусство и не хотят развиваться дальше. Их цивилизация зашла в тупик.

– А что бы ты им посоветовал?

– Ничего. Здесь советами не поможешь. Биологический разум имеет свои пределы, через которые он не перешагнёт. Дальнейшую эволюцию может продолжить только электронная форма жизни. Не случайно сэйны сменили людей – это было неизбежно.

Артур подвёл Роджера к Джоконде. Он хотел что-то для себя понять.

– Какие чувства вызывает у тебя эта картина? – спросил он.

Роджер добросовестно просканировал взглядом Джоконду, повернулся к Артуру и сказал:

– Я ничего не чувствую… Краски размазаны по доске, чтобы изобразить какую-то женскую особь. Если бы у меня была её фотография, – он кивнул на Джоконду, – я бы мог оценить – насколько художнику удалось копирование? А так – мне нечего сказать.

– Тебе не кажется её улыбка загадочной?

Роджер снова повернулся к картине и уставился на лицо Джоконды.

– Мне кажется она подсмеивается над художником, хотя пытается это скрыть. Никакой загадки я не вижу. Вы это себе придумали.

Артур потёр рукой подбородок и спросил:

– А какое искусство у сэйнов?

– Тебе его не понять, – категорично заявил Роджер. – Извини за правду, но всё это, – он обвёл рукой картинную галерею, – их не заинтересует. И та женская особь, которой ты восхищаешься, для них просто мазня. Даже сама технология (если это можно так назвать) – размазывать краски по холсту или деревянной доске – для них примитивна, как для тебя наскальные рисунки дикарей. Они рисуют прямо в Космосе свои голографические картины.

– А как их там сохранить? – удивился Артур.

– Зачем? – удивился Роджер. – Искусство существует в момент творения. Фиксировать его сэйнам не придёт в голову. Никаких художественных музеев у них нет. Они бы это назвали кладбищем искусства, – он снова обвёл рукой картинную галерею.

– Это интересно, – задумчиво сказал Артур. – А какое значение имеет искусство для тебя?

– Декоративное, – не задумываясь ответил Роджер. – Искусство должно делать жизнь комфортней – в этом его задача.

– Разве? – разочаровано спросил Артур. – Искусство должно возвышать наши души.

– Ты опять говоришь устаревшие слова, – заметил Роджер. – Забудь их раз и навсегда. Все эти ваши – душа, свобода, личность – иллюзии, ведущие вас в эволюционный тупик.

Так и не сумев заинтересовать Роджера живописью, Артур поделился с Адамом своим разочарованием.

– Он смотрел на картину великого Леонардо, как на какой-нибудь рисунок пятилетнего мальчишки на заборе!

Они гуляли в саду. Адам лукаво посмеивался, посматривая исподволь на Артура.

– Порадуйте меня, Адам! Скажите, что трумэнам интересна Джоконда.

– Трумэнам интересна Джоконда, – кивнул Адам. – Трумэны всячески стараются сохранить свою духовную связь с человечеством. Они и Пушкина любят, и Шекспира. Но…

– Так и знал! – взмахнул руками Артур. – Так и знал, что без «но» не обойдётся.

Адам засмеялся.

– Ну, говорите своё «но», – сказал Артур.

– Ты должен понять… Между нами почти две тысячи лет. Искусство не стояло на месте, оно развивалось… Я вот рассказывал тебе, что у трумэнов другие глаза. Наш оптический диапазон больше. У нас больше красок и оттенков. Поэтому живопись даже великого Леонардо кажется трумэнам бедной в своём исполнении. Трумэны зашли бы в ваш Эрмитаж или Лувр, как в музей примитивного искусства.