Terra Insapiens. Дороги - стр. 15
– Ещё не родился такой человек, который сможет меня обмануть, – стукнул кулаком по столу Пётр.
– Любого человека можно обмануть, сказав ему приятную ложь, – поддразнивал Петра Шут.
– Только не меня. Вот скажи мне неправду, но так, чтоб я поверил.
– Спорим на десять денье?
– По рукам! Говори!
– Ты умный человек.
– Но это правда!
– Поверил! – радостно взмахнул руками Шут. – Гони монеты!
Компания засмеялась.
– Дурак ты! – обиделся Пётр.
– Я – дурак по профессии, а ты – по призванию… Дураки бывают разные… Бывают дураки безнадёжные. А бывают дураки… надёжные. Каким ты хочешь быть?
Толстяк обиженно засопел. Шут насмешливо посмотрел на своего приятеля.
– А ты знаешь, почему толстяков не берут в рай?
– Почему? – насторожился тот.
– Ворота в рай узкие, толстяки не проходят. Зато в ад ворота широкие. Туда любая бочка пролезет, даже такая, как наш аббат.
Компания грохнула от смеха, а толстяк обиделся.
– Не обижайся, дружище, – похлопал его по плечу Шут. – Ты ещё не самый толстый, до аббата тебе далеко. Тот и в адских воротах застрянет. Апостолу Петру придётся дать ему хорошего пинка в зад.
Компания снова расхохоталась.
– Ты бы прикусил язык, – посоветовал, подошедший к столу, Лонгрин. – А то отрежут за такие речи.
– А что я такого сказал? – удивился Шут. – Все знают, аббат наш не дурак покушать. Монахи обедают после полуденной молитвы, а аббат всё остальное время дня. Не удивлюсь, если и ночью во сне он доедает всё, что не успел съесть днём.
– Я его спросил однажды, – продолжил Шут, – какого цвета у Бога глаза? Он удивился, но я настаивал: если мы созданы по образу и подобию Божьему, значит, у Бога есть глаза – какого цвета? Он разозлился и перестал со мной разговаривать.
– Вот пожалуется он на тебя графу, – пробурчал Лонгрин, – и выгонит тебя граф… Смеёшься над аббатом, а сам-то ты, когда последний раз был в церкви? Когда последний раз исповедовался? Грешник ты, а туда же – духовника критикуешь. Тебе как раз прямая дорога в Ад за такие речи.
Шут подмигнул своей компании.
– Слышал я от одного умного человека, кстати, священника, такую притчу. Двое пришли к воротам святого Петра: святоша и язычник. И первый был пущен в Ад, а второй – в Рай.
– «Господи, за что такая несправедливость?!» – возопил святоша.
– И услышал Голос: «Не по вере сужу, а по делам».
– Неважно, – продолжил Шут, – сколько раз ты зашёл в церковь, сколько поклонов положил, сколько свечек поставил, важно – сколько добрых и злых дел ты сделал за свою жизнь? Только это упадёт на весы.
– Что ты брешешь, – возмутился Лонгрин. – Не мог священник такого сказать. Церковь говорит, что язычники не попадут в рай.
– Церковь говорит, – согласился Шут. – А у Бога может быть собственное мнение.
Лонгрин покачал головой.
– Ох, приятель, рано или поздно доведёт тебя твой язык до беды.
– Если у меня есть выбор, – не смутился Шут, – рано или поздно, я выбираю – поздно.
Артур устал от шума и духоты. Он тихонько встал и вышел, решив прогуляться до дома по улице. Миновав шумную торговую площадь, он свернул на улочку, ведущую к их неказистому жилищу и далее к реке. Прохладный ветерок быстро освежил его голову и поднял настроение. Он шёл не торопясь, внимательно наблюдая текущую мимо него жизнь. Крестьяне везли сено на скрипучей телеге. Мальчишки гоняли скрученное из ивовых веток колесо. Молочница несла на коромысле вёдра с парным молоком. Корова, привязанная к забору, общипывала траву возле дома и неторопливо жевала её, отмахиваясь хвостом от мух.