Терапевтическая проза. Ирвин Ялом. Комплект из 5 книг - стр. 79
Эрнест прятал часы в глубине полки, где пациенты не могли их видеть. Маршал же, наоборот, держал на самом видном месте – на небольшом столике, который стоял между ним и пациентом. «Все должно быть по-честному, – говорил он. – Все знают, что пациент оплачивает пятьдесят минут моего времени, так зачем прятать часы? Если ты прячешь часы, ты притворяешься, что у вас с пациентом не профессиональные, а личные отношения». В этом весь Маршал: основательный, неопровержимый. Эрнест же убирал часы подальше.
Эрнест попытался за последние несколько минут добыть информацию о муже Каролин: «Меня поражает тот факт, что все мужчины, о которых вы говорили, мужчины, которые играли основную роль в вашей жизни, сильно разочаровали вас, причем разочаровали – это слабо сказано: отец, брат, муж, разумеется. Но про вашего мужа я пока почти ничего не знаю».
Каролин проигнорировала приманку, брошенную Эрнестом. У нее был свой план.
«Раз уж мы затронули тему значимых мужчин в моей жизни, которые разочаровали меня, я должна отметить одно важное исключение. Когда я училась в „Рэдклиффе“, я была в ужасном психологическом состоянии. Хуже мне никогда не было. Я была в глубокой депрессии, ненавидела себя, чувствовала себя неполноценной, отвратительной. Последней каплей стало предательство Расти, с которым я встречалась со школы. Я пустилась во все тяжкие, много пила, употребляла наркотики, собиралась бросить колледж, думала даже о самоубийстве. А потом я попала к терапевту, доктору Ральфу Куку, и он спас мне жизнь. Это был удивительно добрый, ласковый и надежный человек».
«Как долго вы с ним встречались?»
«В качестве пациентки – полтора года».
«Было что-то еще, Каролин?»
«Я не совсем уверена, стоит ли говорить об этом. Мне действительно дорог этот человек, и я не хочу быть неправильно понятой». Кэрол достала салфетку и выжала слезу.
«Вы можете продолжать?»
«Ну… Мне действительно неудобно говорить об этом…
Я боюсь, вы осудите его. Мне вообще не стоило упоминать о нем. Я знаю, что терапия конфиденциальна. Но… но…»
«Каролин, вы хотите о чем-то меня спросить?» Эрнест хотел как можно скорее дать ей понять, что он – терапевт, которому она может задать любой вопрос и который на любой вопрос ответит.
Черт тебя побери, думала Кэрол, вне себя от бешенства. «Каролин, Каролин, Каролин». В каждую чертову фразу он должен вставлять «Каролин»!
Она продолжила. «Вопрос… Ну да. И не один. Во-первых, действительно ли это полностью конфиденциально? Никто об этом не узнает? И во-вторых, будете ли вы осуждать его или подводить под сложившиеся стереотипы?»
«Конфиденциально? Абсолютно. Можете на меня положиться».
Положиться на тебя? – подумала Кэрол. Ага, точно, как на Ральфа Кука.
«Что касается осуждения, я здесь для того, чтобы понять, а не чтобы судить. Я сделаю все, что в моих силах, и обещаю, что буду с вами полностью откровенен. Я отвечу на все ваши вопросы», – сказал Эрнест, вплетая в ткань первого сеанса нить решимости говорить правду.
«Хорошо, тогда я просто скажу. Доктор Кук стал моим любовником. Мы провели несколько сеансов, после чего он начал иногда обнимать меня, чтобы успокоить, и однажды это случилось – на том восхитительном персидском ковре, прямо на полу его кабинета. Это было лучшее, что со мной происходило. Не знаю, что еще можно сказать об этом, кроме того, что это спасло меня. Я приходила к нему каждую неделю, и каждую неделю мы занимались любовью, и вся боль, все страдания попросту исчезли. В конце концов он решил, что в терапии я больше не нуждаюсь, но мы оставались любовниками еще целый год. С его помощью я закончила колледж и поступила на юридический факультет. В самый лучший университет – Чикагский университет права».