Терапевтическая проза. Ирвин Ялом. Комплект из 5 книг - стр. 71
«Может, ты уже достиг профессионального роста. Может, пришло время перестать учиться у Маршала. Может, он даже согласится с этим. Ты уже прошел стадию ученичества».
«Ха! Что касается психоанализа, я еще даже не начал! Мне нужно пройти полный курс психоаналитической подготовки, потратить на это четыре-пять лет – годы занятий, годы интенсивного супервизорского наблюдения за моими пациентами».
«Ну вот мы и решили, чем ты будешь заниматься остаток своих дней, – отозвался Пол. – Это ортодоксальный modus operandi[20]. Они несколько лет душат опасный, цветущий молодой мозг в куче навоза своих доктрин, пока он не перезреет, не зачахнет и не уйдет в семена. И вот, когда ветер сдувает последнюю одуванчиковую вспышку креативности, они присваивают вновь посвященному степень с уверенностью, что в своем слабоумии он увековечит их Святое писание. Вот как это работает, не правда ли? Любая инициатива обучаемого воспринимается как сопротивление, разве нет?»
«Что-то в этом роде. Разумеется, в интерпретации Маршала любой эксперимент будет отреагированием, или, как он говорит, моей терапевтической невоздержанностью».
Пол подозвал официанта и заказал себе эспрессо. «Терапевты давным-давно начали экспериментировать с самораскрытием. Я как раз начал читать новые клинические дневники Ференци. Очаровательно! Из всех близких соратников Фрейда один лишь Ференци нашел в себе смелость разработать более эффективную терапевтическую методику. Сам старик слишком большое значение придавал теории и слишком заботился о сохранении своего движения, чтобы уделять достаточное внимание результату. Кроме этого, как мне кажется, он был слишком циничен, чересчур уверен в непоколебимости человеческого отчаяния, чтобы ожидать реальных перемен после какой бы то ни было формы психологического воздействия. Так что Фрейд терпел Ференци, испытывал к нему некоторую симпатию, насколько он вообще умел симпатизировать. Он брал Ференци с собой на отдых и подвергал его психоанализу во время совместных прогулок. Но каждый раз, когда Ференци слишком далеко заходил в своих экспериментах, каждый раз, когда разработанные им процедуры грозили принести психоанализу дурную славу, Фрейд обходился с ним круто, очень круто. Есть письмо, где Фрейд поносит Ференци, говоря, что у того наступил третий пубертат».
«Разве Ференци не заслужил подобное обращение? Разве он не спал со своими пациентками?»
«Я не уверен. Это возможно, но мне кажется, что он преследовал ту же цель, что и ты, – стремился каким-то образом гуманизировать терапию. Прочитай эту книгу. Мне кажется очень интересным момент, посвященный „двойному“ или „обоюдному“ анализу, как он его называет. Один час он анализирует пациента, а следующий час пациент анализирует его. Я дам тебе эту книгу – когда ты вернешь мне предыдущие четырнадцать. И заплатишь штраф за то, что задержал их».
«Спасибо, Пол. Но у меня она уже есть. Стоит на полке, ждет своей очереди. Но твое предложение дать мне ее почитать… Я тронут, можно даже сказать, ошеломлен».
Двадцать лет Пол и Эрнест рекомендовали друг другу книги, в основном романы, но и специализированную литературу. Коньком Пола была современная проза, особенно те произведения, которые укрылись от взгляда или были отвергнуты нью-йоркским истеблишментом, тогда как Эрнест любил удивлять друга работами ныне покойных и порядком подзабытых авторов – Джозефа Рота, Стефана Цвейга, Бруно Шульца. Но книгами они не обменивались никогда. Пол вообще не любил делиться – даже едой, хотя Эрнесту всегда хотелось попробовать то или иное блюдо. Стены его дома были заставлены книгами, и он частенько неспешно просматривал их, с удовольствием вспоминая старинную дружбу с каждой из них. Эрнест тоже не любил давать книги почитать. Даже самые незначительные эпизоды он читал внимательно, с карандашом в руке, подчеркивая моменты, которые тронули его или заставили задуматься, чтобы впоследствии, возможно, использовать их в своих собственных произведениях. Пол разыскивал интересные поэтические слова и образы, Эрнест – идеи.