Терапевтическая проза. Ирвин Ялом. Комплект из 5 книг - стр. 135

Кэрол же ликовала – впервые за несколько недель. «Очень привлекательная женщина». Бинго! Помнится, Ральф Кук говорил мне то же самое, слово в слово. Он с этого начал. И именно эти слова говорил мне отвратительный доктор Цвейзунг. Слава богу, мне хватило ума назвать его подонком и уйти. Но они оба, наверное, проделывают сейчас то же самое с другими жертвами. Если бы я только додумалась собрать доказательства, прикончить этих ублюдков! Теперь я могу сделать это. Если бы я только положила диктофон в сумочку. В следующий раз! Я же не думала, что он так скоро проявит свою похотливую сущность.

«Но, – продолжал Эрнест, – чтобы быть полностью честным с вами, должен заметить, что я не принимаю ваши слова на свой счет. Вы говорите обо мне, но реагируете вы не на меня, а в гораздо большей степени на мою роль».

Его слова захватили Кэрол врасплох. «Что вы имеете в виду?»

«Вернитесь на пару шагов назад, Кэрол. Давайте дадим беспристрастную оценку последним событиям. В вашей жизни произошли ужасные вещи; вы держали все в себе, мало с кем делились своими переживаниями. У вас были ужасные отношения с мужчинами, которые имели важное значение в вашей жизни: ваш отец, ваш брат, ваш муж и… Расти, да? Так звали вашего школьного приятеля? И единственный человек, с которым вам было хорошо, – это ваш бывший терапевт, но и он умер, покинул вас.

А потом вы приходите сюда, ко мне и впервые, рискуя, рассказываете мне обо всем. С учетом всего этого, Каролин, разве можно удивляться тому, что у вас возникли сильные чувства ко мне? Не думаю. Вот что я имел в виду, когда говорил, что это моя роль, а вовсе не я сам. К тому же вы испытывали сильные чувства к доктору Куку. Неудивительно, что мне по наследству перешла некоторая их часть, то есть произошел перенос этих чувств на меня».

«Вот с этим я согласна, Эрнест. Я начинаю испытывать к вам те же чувства, что и к доктору Куку».

Короткая пауза. Кэрол не сводила глаз с Эрнеста. Маршал бы выждал. Но не Эрнест.

«Мы обсуждали „радость“, и я ценю вашу честность. Могу я попросить вас вернуться к остальным трем чувствам? Посмотрим. Вы сказали, что вы испытываете „ярость“, вспоминая о проблемах прошлого, особенно связанных с мужчинами в вашей жизни; „боль“ вызывает западня, в которой вы оказались вместе с вашим мужем; а „грусть“… „грусть“… напомните мне, Каролин».

Кэрол вспыхнула. Она забыла, что рассказывала ему. «Я и сама забыла, что это было: я слишком взволнована и не могу сосредоточиться». Так не пойдет, подумала она. Мне нельзя забывать роль. Избежать таких накладок можно только одним способом – я не должна врать про себя, за исключением, разумеется, того, что касается Джастина.

«А, я вспомнил, – сказал Эрнест. – „Грусть“ из-за сожалений, которые у вас накопились, – „потерянные годы“, так вы, кажется, сказали. Знаете, Каролин, эта мнемоника „боль, грусть, ярость, радость“ слишком упрощенная. Вы умная женщина, и, боюсь, это вас покоробит. Но сегодня она сработала. Проблемы, ассоциирующиеся с каждым из четырех этих чувств, – это как раз то, что нам нужно. Давайте разберемся с этим».

Кэрол кивнула. Она была разочарована тем, что они так быстро ушли от разговора о ее привлекательности. «Терпение, только терпение, – напомнила она себе. – Вспомни Ральфа Кука. Они так обычно и делают. Сначала они завоевывают твое доверие; потом ты попадаешь в полную зависимость, они становятся жизненно необходимы тебе. И только потом они принимаются за свое. Избежать этого невозможно. Ему нужно дать пару недель. Надо сделать так, чтобы он сам был инициатором всех изменений».