Тепло человеческое - стр. 2
Суждения отца в последнее время стали довольно странными, а мама иногда выпадала из реальности. Александр всю жизнь прожил от них неподалеку, виделся с ними практически каждый день. Многие не замечают, как растут их дети, так и ты сам, живя совсем близко к родителям, не видишь, как они стареют, если только это не происходит уж совсем резко. Правая рука у Анжель иногда начинала дрожать, хотя и не так уж сильно, – она это списывала на усталость, нервы, разок даже заговорила про врача, вот только по ее словам выходило следующее:
– Мануврие, с тех пор как умер, больше уже никого не консультирует.
То есть местный врач, подобно кузнецу или корзинщику, стал представителем забытой профессии.
– Ну и что, уехала она, твоя мисс?
– Да, в полдень.
– А вернется когда?
– Сам к ней поеду на следующей неделе.
– А, ну то есть у вас оно по очереди.
– Да, именно так.
Телевизор орал слишком громко, родители с религиозной истовостью смотрели новости в восемь вечера, и Александр каждый раз умудрялся потихоньку уменьшить звук.
Он чувствовал, что нынче вечером родители принимают его несколько прохладно, им недовольны, потому что он выпустил молодняк на пастбище, хотя в соседней Дордони власти объявили красный уровень опасности в связи с коровьим туберкулезом. И родители вот уже три недели только об этом с ним и разговаривали. Две с лишним дюжины стад находились под надзором санитарных властей, с ноября в десятке стад уже произвели диагностические отстрелы – коров убивали, даже не определив толком, больны они или нет, исследовали внутренности, и если обнаруживали болезнь, то помещали в карантин все поголовье.
– Ты понимаешь, что это они для того, чтобы проверить здоровье всего стада?
– Папа, но у нас-то тут никто не болеет.
– Все равно мог бы повременить с выгоном на пастбище.
– Ты сам всегда говорил, что нужно приспосабливаться к природе, следить за ее движениями.
– При выращивании растений – да. С животными все иначе, их не выпускают на волю только потому, что погода хорошая.
– На востоке уже зелень проклюнулась, какой смысл ждать?
– Хочешь, чтобы ветеринар карманы набил за твой счет? Вот погоди, еще набегаешься, если придется их отлавливать по очереди, хватать, делать уколы, а потом все это записывать в тетрадку – потратишь по четверть часа на каждую голову, а на всех много дней!
– Ближайшее от нас хозяйство в двадцати километрах, никакого риска заражения.
– А кабаны? А лисы? В Дордони именно они эту болячку и разнесли.
– Кабаны в Бертранж не поднимаются, уходят вниз, к долине, так что это тебе скорее стоило бы огородить грядки с луком и спаржей.
– Спаржа туберкулезом не болеет, насколько мне известно.
– Пока не болеет!
Мама предпочитала не вмешиваться, она давно уже решила для себя, что ферма наверху – больше не их забота, и теперь они туда не заходили вообще, отчасти потому, что и так прожили там пятьдесят лет, но в основном – потому что не понимали методов своего сына, не верили в эти его неогороженные пастбища, в эти магазины, где торгуют сами производители, в истории о прямых продажах прямо с фермы – им эти сложности казались пустой тратой времени. Они вообще не хотели больше слушать разговоры про животных, а уж разводить их тем более: не держали даже ни попугая, ни кота.
Ужин продолжился в молчании. На экране сотни экскаваторов разных цветов двигались борт в борт, совершая гидравлическими ковшами почти балетные движения. Александр прибавил звук, чтобы выяснить, что это за чудо техники. В Китае строят по две больницы в день, по две больницы на тысячу мест каждая, а здесь у нас уже пять лет дожидаются строительства медпункта и под него еще даже котлованне выкопали.