Теория струн. Цикл R.E.L.I.C.T. - стр. 16
На какое-то время мозг Ханта заклинило от этой цифры, и он просто повторял ее про себя раз за разом. Потом начались фантазии более бурные, а виды за окном их только подстегивали.
Наконец Ичин припарковал внедорожник возле здания, более всего похожего на ресторан. Скорее всего, оно рестораном и было, но поскольку надписи были только по-японски, знаками кандзё, то понять это было сложно. Скорее всего, бани были именно при ресторане. У этих азиатов все ведь не как у людей.
– Приехали, – сообщил Ичин очевидное. – Тут можно будет и перекусить.
– Сырыми осьминогами? – зачем-то решил съязвить Уолтер.
– А от чего это вы, сэр, не жрете сырых осьминогов? – неожиданно выпалил Ичин, после чего громко заржал. – Нет, тут есть даже ваши любимые гамбургеры, при желании. Но я бы все же рекомендовал вам…
– Наверное, сырых осьминогов? – решил поддержать шутку Ганни.
– Нет, я бы рекомендовал сашими с груди прекрасной девушки. А для гурманов, с лобка.
– Правда? – тут Мэтью стало не до шуток.
– Нет! – снова заржав, ответил Ичин. – Это можно кушать только японцам.
– Японским гражданам? – заразившись общим весельем, уточнил Уолтер. – Так я тогда уже бегу в посольство за вашим паспортом.
– Не получится, – с шутливым высокомерием провозгласил Ичин. – Японцем можно только родиться. Остальные все – гоядзины.
Он выразительно показал язык, как это делают дети, дразнясь в песочнице.
– А вам можно только либо просто сашими, либо просто прекрасных девушек, – добавил здоровяк.
– Кхе.. – Ганни почесал макушку. – Только одно?
– Только одно, – подтвердил Ичин.
– Нда… Трудный выбор, – в тон приятелю сказал Хант. – Но я, наверное…
– Сначала в баню! – решил вопрос японец. – Ваше время выбора истекло.
– Нет, вот так всегда! – пожаловался Мэтью. – На самом интересном месте!
– Терпение, сэры! – Ичин выбрался из машины. – Прошу за мной.
– Без сэров! – напомнил Ганни.
Они поднялись по деревянным ступеням и вошли в помещение, драпированное красным шелком. Ичин бывал тут, судя по всему, не редко, а потому уверенно повел американцев за собой.
Ничего более странного, чем японская баня, Ханту видеть не приходилось. Парилки, как в финской, там не было, а был только бассейн и самые настоящие дубовые бочки с водой.
Оказалось, что в такую бочку надо залезть, а потом постепенно добавлять горячей воды. Сначала очень горячо, потом тело привыкает, и еще добавляют кипяточка. И так, пока из ушей у самого пар не пойдет. Никакой парилки не надо.
Зато когда вылезаешь – блаженство! И в бассейн с головой. Ну, как заново родился, честное слово. Ичин все это проделывал чинно, отдавая дань древним традициям, Хант с Мэтью дурачились. Но японец глядел на них, как на малых детей, не знающих кату – японских правил поведения. До пяти лет их не знают и японские дети, а потому им все позволяется, хоть по столу ползать во время чайной церемонии. Наверное, ко всем гоядзинам, чужакам, японцы относились примерно как к детям. Только с большей, конечно, агрессивностью. Но убрать агрессию, на которую у Ичина и намека не было, так все сразу вставало на свои места. Мудрый наставник и два недоросля американца, каждому из которых уже почти по тридцать стукнуло.
– Теперь массаж, – прокомментировал Ичин, словно гид на экскурсии. – Это туда.
Он показал на одну из девяти одинаковых дверей в стене, расположенной вдоль бассейна.